— Ты, наверное, с ног валишься!
— Да, — сказал папа. — Есть такое дело.
— Хочешь, мы все пойдем к тебе и поможем с уборкой? — сказала Маргарет.
— Нет-нет, — сказал папа. — Мы уже все убрали.
Тут я сообразила, что все думают — пожар случился всего два дня назад, а папа их почему-то не поправил. И про забор тоже вроде никто не знает. Почему папа им не сказал? Наверное, не хочет, чтобы они за нас волновались, подумала я. Все равно это было как-то странно.
Мэй покачала головой.
— Надеюсь, полиция все-таки поймает этих хулиганов, — сказала она. — Им место за решеткой.
Папа сказал:
— От полиции толку не много.
— Вот именно, — сказал Гордон, и все посмотрели на него. Уж если кто много имел дело с полицией, так это Гордон.
— Я-то знаю, кто это сделал, — сказал папа. — Но им, видите ли, недостаточно доказательств. — Потом он рассмеялся. — Хотят, чтобы я установил камеру видеонаблюдения.
Дядя Стэн покачал головой.
— И куда только катится мир?
— К Великой Скорби! — Альф поставил кулак на ладонь и повернул.
Элси обняла меня. И сказала:
— Главное, вы оба целы.
Мэй покачала головой:
— Просто страшно подумать, что могло произойти.
— Ты думаешь, это как-то связано с забастовкой? — спросил Стэн.
— Возможно. — Папа кивнул. — Не могу сказать, что я сейчас пользуюсь всеобщей любовью.
Я пошла в туалет и села в кабинке. Там было прохладно и тихо. Я прислонилась головой к стене. Подумала, что будет, если они узнают, что всё это устроила я.
Закон
В понедельник вечером в калитку постучал человек с портфелем и в костюме. Я пошла сказала папе, который, кажется, не слышал стука, он велел его впустить. Я откинула засов, повернула ключ и открыла калитку. Человек уставился на меня. Видимо, он ожидал увидеть кого-нибудь покрупнее.
— Входите, — сказала я.
Калитка бухнула у него за спиной, и он подпрыгнул.
Человек посмотрел на обгоревшее дерево, на фанеру в окне. Посмотрел на заколоченную дверь, на черную землю и на битые бутылки.
Я отвела его в кухню. Папа стоял спиной к печке. Человек потрогал свой галстук и сказал:
— Полагаю, вам понятна цель моего визита, мистер Макферсон. Вы уже получили от нас письмо с выражением обеспокоенности по поводу возведенного вами забора и с просьбой без промедления с нами связаться.
Папа сказал:
— По-моему, в этом заборе нет ничего оскорбительного.
Человек сказал:
— В письме крайне подробно разъяснено, что в нем оскорбительного: его неприглядный вид. Кроме того, он может стать причиной телесных повреждений. Об него можно пораниться.
— В этом весь его смысл, — сказал папа.
Человек посмотрел на папу.