— Я уже все объяснил, — сказал папа.
— Ты испытываешь угрызения совести? — сказал Альф.
— Этот «маленький мальчик» — отпетый хулиган, — сказал папа. — Он уже месяца два как портит мне жизнь, и…
— Я спросил, испытываешь ли ты угрызения совести, — сказал Альф.
Минуту стояло молчание, я слышала, как в прихожей тикают часы, как воет ветер в водостоке и как стучит мое сердце. А потом папин голос сказал:
— Знаешь, Альф, не испытываю.
И желудок у меня прыгнул вверх, а потом вниз, и я закрыла глаза.
Потом повисла тишина, только шуршала бумага и потрескивал огонь, а потом дядя Стэн сказал:
— Очень прискорбно это слышать, Джон. — И по голосу было слышно, что он действительно огорчен. — Мне кажется, ты просто не понимаешь, что вел себя совершенно недопустимо; мне кажется, ты просто утратил ясность мысли.
Альф сказал:
— Полагаю, придется поставить тебе на вид твое поведение, Джон. В смысле, какой пример ты подаешь другим?
— Что дурного в том, что я защищаю свою семью? — сказал папа. — По-моему, это совершенно естественно.
— Тот, у кого есть вера, оставляет это в руках Господа, — сказал Стэн. — Верить — значит не сомневаться, не роптать, не допытываться почему.
Прошла минута, прежде чем они заговорили снова. И тогда папа что-то сказал тихим голосом, таким, что я не расслышала, а Стэн сказал:
— Ах, Джон. Ну зачем ты вспоминаешь про это? — И голос звучал так, будто папа его ударил.
Папа сказал:
— А что, разве с ней было не так? Она не сомневалась, не роптала, не допытывалась почему!
Снова стало тихо, а потом Альф сказал:
— Сара веровала истово, Джон. Этого никто не отрицает.
И я закрыла глаза и прижалась затылком к перилам, потому что Сарой звали мою маму.
— Истово веровала… — Папин голос взмыл, потом замер.
Стало тихо. Потом дядя Стэн сказал:
— Джон, разве ты не видишь, что мы пытаемся тебе помочь, что мы хотим тебе только добра?
Папа сказал:
— Знаешь, Стэн, сейчас, вот прямо сейчас, я в этом не уверен.
Меня окатило волной жара, потом холода. Захотелось в туалет.
И опять стало тихо. Потом Альф сказал:
— Мы будем молиться за тебя.
Стэн сказал:
— Каков порядок, ты знаешь. Если в течение двадцати дней мы ничего от тебя не услышим…
И папа тихо ответил:
— Да, я знаю.
А потом дверь внезапно распахнулась и в прихожую выплеснулся свет, и я чуть не полетела кувырком, пытаясь побыстрее взбежать наверх. Я скорчилась на площадке и услышала шаги в направлении входной двери. Папа вышел с гостями на улицу, я слышала, как он задвинул засов на калитке, потом запер ее, вернулся в дом, запер входную дверь и пошел в кухню.