Следующую минуту мы обе молчали и слушали, как стучат капли в ведре. Миссис Пирс рассмеялась:
— Вот еще заделали бы эту крышу!
И тут я сказала:
— А вы не знаете, Нил придет в школу?
— Уже пришел, — сказала миссис Пирс. — Ему гораздо лучше.
— Здорово! — сказала я.
Через некоторое время вошли остальные. Когда я увидела Нила, внутри у меня екнуло. Он шел на костылях. Был он очень бледным, даже бледнее, чем раньше, и все время смотрел себе под ноги, так что я не смогла разглядеть его лицо. А потом разглядела. Лицо и шрам, который длинной полоской тянулся от глаза.
Он увидел, что я на него смотрю, вот только лицо у него теперь было не такое, как раньше. Оно было пустым; не грустным, а — никаким. Я даже не поняла, узнал ли он меня. Мне показалось, он смотрит сквозь.
Миссис Пирс сказала:
— Класс номер восемь, а у меня для вас новость. Мистер Дэвис прислал письмо, в котором спрашивает, хорошо ли вы себя ведете. У его дочери только что родился малыш, и он помогает за ним ухаживать.
Джемма сказала:
— А он вернется?
Миссис Пирс сказала:
— Нет, он решил досрочно выйти на пенсию.
Я ужасно обрадовалась — ведь это значило, что миссис Пирс останется у нас насовсем.
Вечером, вернувшись домой, я расстелила скатерть и поставила в середину стола бутылку. Потом пошла в сад. Там было темно, и капало, и воздух кусался. Сквозь голые ветки вишни было видно гору и остатки дневного света, которые мерцали, точно угли. Я набрала подснежников, как и миссис Пирс, вернулась в дом и поставила их в бутылку в середине стола.
В тот вечер свет никак не хотел гаснуть. Я слышала, как в переулках играют малыши, катаются на велосипедах, будто уже весна. Вернулся папа, он был очень бледным, но улыбался, причем настоящей улыбкой. Я спросила, как там на работе, он ответил — все нормально. Сказал, что очень рад больше не ездить на этом автобусе.
Когда мы ужинали, я спросила:
— А Дуг Льюис пришел на работу?
Папа ответил:
— Нет. Я понятия не имею, где он.
Целую минуту мы молчали. А потом я сказала:
— Как тебе картошка?
— Замечательно, — ответил папа.
После ужина папа сказал:
— Подойди-ка сюда.
Он вытащил из кармана рекламное объявление. Оно было красно-бело-синим, на нем была фотография воздушного шара и надпись: «Полет, который вы запомните на всю жизнь! Вы увидите мир таким, каким еще никогда не видели!»
Папа сказал:
— Хочешь полетать?
— Да!
— Ну и хорошо, — сказал он. — Значит, решено.
Он зажег камин в передней комнате, и я села у его ног — он потягивал пиво, а языки пламени озаряли все вокруг. Я подумала, что давно уже все в жизни не было так хорошо: папа никогда не предлагал мне полетать на воздушном шаре, и если только он снова начнет ходить на собрания, тогда все совсем наладится.