— Никого?
— Никого.
— А-а, — сказала я.
Я стала стирать ангелу ногу, но под резинкой все размазалось. Я вздохнула:
— А может, ангел просто подвинулся. Или у него нога замерзла в воде.
Пока я говорила, почтовый ящик грохнул снова, три коротких удара. На этот раз еще до того, как папа открыл дверь, я услышала стук калитки и смех. Я выглянула из-за шторы, но никого не увидела.
Когда папа вернулся, я спросила:
— Кто там?
— Мальчишки балуются. — Он подбросил еще дров в камин.
— А-а, — сказала я.
Папа казался спокойным, но я видела, что он сердится. Он терпеть не может, когда в дверь громко стучат или когда ею хлопают, потому что в нашу дверь вставлено красивое витражное стекло с изображением дерева — его восстановила мама. Папа часто говорит, какое оно замечательное. Я взяла чистый лист бумаги и нарисовала голову ангела. Не хотелось больше думать о том, что сказал папа. Я как раз начала раскрашивать голову, когда почтовый ящик грохнул снова.
На этот раз папа пошел к задней двери. Я услышала вопль, топот бегущих ног, потом стукнула калитка.
Через минуту папа вернулся, смеясь. Он сказал:
— Я их застал врасплох!
— Кого?
— Мальчишек.
По моему телу прошла горячая волна.
— А что они делали?
— Безобразничали.
— А они убежали?
— Да. Бросились наутек, как только меня увидели. Не ждали, что я зайду сзади.
Я посмотрела на ангела.
— А как они выглядели? — спросила я.
— Да просто мальчишки. Примерно твоего возраста. У одного вихры светлые. Рослый такой. Не из твоих приятелей?
До того мне было жарко, а теперь стало холодно. Ангел смотрел на меня голубыми глазами.
— Нет, — сказала я. — Нет у меня таких приятелей.
Воскресенье
От некоторых вещей никакие чудеса не спасут. Сегодня выяснилось, что Джози связала мне пончо.
Мэй сказала:
— Да нет, это шаль!
— Да ты что! — сказала Элси. — Это пончо.
— Оранжевое, с кисточками и с ракушками, — сказала Мэй.
— Где это там ракушки? — спросила Элси. — А я думала, это жемчужины.
— Ракушки, — сказала Мэй. — Мелкие, с дырочками.
— В любом случае, она тебя ищет, — сказала Мэй.
— Как тебе повезло! — сказала Элси.
До самого начала собрания я пряталась в туалете.
Выступал в этот раз Альф. Язык его был в хорошей форме, так и мелькал в уголках рта.
— И чего же ждет от нас Господь, братья? — спросил он. Огляделся свирепо — лицо красное, глаза выпучены.
Через полчаса у меня от его голоса разболелась голова — а может, от запаха тети Нел; от нее нынче пахло сильнее обычного. Желтые пластмассовые розы — и те выглядели какими-то понурыми.
Голос Альфа звучал все громче. Он размахивал руками. Я испугалась, как бы он не запутался в проводе от микрофона.