«Проснись и пой, проснись и пой,
Попробуй в жизни хоть раз
Не выпускать улыбку из открытых глаз.
Пускай капризен успех,
Он выбирает из тех,
Кто может первым посмеяться над собой»
Песня из телеспектакля «Проснись и пой!»
Нет ничего хуже, когда тебя будят ни свет, ни заря звонком в дверь. Если только ты не с похмелья. Тогда это еще хуже. Впрочем, про похмелье — это она загнула. Вера и накатила-то вчера три по пятьдесят. Первую — налив трясущейся рукой и не закусывая, вторую и третью — с интервалом в минуту. Правда, грызя в виде закуски яблоко. Но ей много не надо. И заснуть все-таки смогла, и наутро голова трещит как у нормального человека после приличной попойки.
Трезвонящий звонок в дверь ни фига не способствует изгнанию головной боли. Приходится вставать, натягивать на пижаму халат, а на нос — очки, и идти открывать дверь. На ходу придумывая приличное (вместо нецензурного!) ругательство для неугомонного Квасова. А как же, надо опять «все обсудить».
А это и не Матвей вовсе. Чист и свеж аки клумба после поливки. Все те же голубые джинсы и белая футболка. Темные волосы, слегка влажные, откинуты назад. И осмысленное выражение глаз необыкновенно ему идет.
— Доброе утро. Я ваш новый сосед. Пришел знакомиться и… извиняться.
От его улыбки желудок завязывается в узел. Или это вчерашняя водка виновата? Волной накатывают воспоминания о давешней сцене перед ее дверью. И из Веры прорывается желчь.
— Вас что, воспитывали разумные белки? Или я упустила момент, когда колонизировали Луну, и вы последние десять лет провели там?
— Прости, не понял, — идеальная темная бровь вопросительно изгибается.
Ух ты, мы уже на «ты»… Вера злая, не выспавшаяся, и это она еще в зеркало на себя не смотрела. А то бы настроение еще больше испортилось. Откидывается назад, глядя на часы за дверью.
— Кто вложил в вашу голову мысль, что с извинениями к незнакомым людям надо приходить в полвосьмого утра? Поверьте, он вам не друг.
— Извини, — вся та же обезоруживающая улыбка. — Я не знал, во сколько ты на работу уходишь. Боялся не застать дома. Мучиться угрызениями совести целый день сил нет.
«Да прекрати ж ты улыбаться, скотина!». Ноги и так уже подкашиваются. А резон в его словах все же есть. В ответ на вопросительный взгляд Вера отступает вглубь квартиры, делая вялый приглашающий жест рукой. Ложиться спать толку нет. Матвей все равно скоро заявится со своими «обсуждалками».
— А это тебе, в качестве знака примирения, — на кухне ее новый сосед протягивает Вере бутылку. Этикетка на испанском, похоже, какой-то навороченный портвейн. Вот, блин, оригинал.