Симончик часто вспоминал тот пленум Славянского райкома ВКП(б), на котором он впервые испытал потрясение, услышав фальшь в выступлении первого секретаря и чудовищный оговор ни в чем не повинных коммунистов. «А что предпринимать простым людям в подобной ситуации?» — размышлял он.
Как‑то рано утром Симончик пригласил в свой кабинет Саакяна и, приложив палец к губам, глазами указал на бумагу. Сан Саныч, мгновенно все поняв, начал читать, как бы прикрывая своим телом от любопытных глаз напечатанный текст. Это было письмо одного исключенного из партии работника Славянского райкома ВКП(б) об обстановке в партийной организации в связи с разоблачением «врагов народа». Письмо было на имя Сталина.
«Товарищ Сталин!
Обратите серьезное внимание на извращение линии партии в партийной организации Славянского района Краснодарского края. Здесь под флагом разоблачения и выкорчевывания врагов народа исключили из партии ряд районных работников — коммунистов, преданных партии, но у которых, как и у многих, были недостатки в работе. Эти недостатки квалифицировали как связь с врагами народа или пособничество троцкистам. Исключенные товарищи не являются врагами народа и их пособниками, не имели и связи с ними. Бюро райкома, по инициативе первого секретаря Шлихтера, исключало коммунистов из партии, основываясь на голословных заявлениях, не проверяя самого существа дела. Вошло в практику, что после исключения из партии местные органы НКВД по указанию секретаря арестовывали товарищей по выходе с заседания бюро. Были случаи, когда арестованного через несколько дней выпускали, не сообщая никаких результатов. Такой произвол ничего общего не имеет с линией партии и Вашими указаниями. Это грубое попирание прав человека и извращение Конституции нашего Государства. Это бдительность показная, она чужда партии. Среди партактива подорвано коммунистическое взаимодоверие. Партийные работники стремятся лучше перегнуть, [чем] недогнуть, и застраховать себя от всяких случайностей. У ряда работников чувствуется неуверенность в работе, т. к. они не гарантированы при таком положении, что и они [не] могут попасть в число врагов народа или их пособников с политическими и организационными выводами, исключением из партии.
Создана тяжелая обстановка. Коммунисту встречаться с исключенным и разговаривать с ним запрещено, исключенные по полтора — два месяца ходят по учреждениям, ищут работы, но их не принимают с характеристикой бюро райкома.
Я принадлежу к числу исключенных из партии. Во — первых, за то, что некоторое время работал в одном партийном аппарате с бывшим начальником политотдела, затем вторым секретарем райкома, который оказался немецким шпионом и разоблачен после продолжительной работы его в партколлегии при ЦК ВКП(б) по Азово — Черноморскому краю. Никакой связи с этим врагом не было у меня. Во — вторых, зав. отделом народного образования Славянского района разоблачен как контрреволюционер, а в связи с этим и меня исключили из партии как пособника троцкистов. В чем заключается мое пособничество, я не знаю, а то, что приписали, я не могу согласиться, т. к. это чистый вымысел.