Впрочем, кое-какая помощь союзникам была оказана и помимо нас. Двенадцатого июня войну Австро-Венгрии объявило королевство Румыния. Румыны два года отчаянно торговались с обеими сторонами конфликта и к концу 1915-го склонялись к союзу с центральными державами. Они облизывались и на австро-венгерские и наши территории, но свои мы отдавать и не думали, а по поводу значительной части тех австро-венгерских, на которые претендовали румыны, у нас уже была негласная договоренность с венграми. Так что румыны, оценивавшие себя весьма высоко, совсем уж было решили плюнуть на несговорчивых русских и взять свое самостоятельно, поддержав вроде как казавшихся на тот момент более сильными немцев с австрийцами. Но стремительное поражение Турции, разом высвободившее у нас более миллиона солдат, резко поменяло настроение румын, заставив их сделать, как они полагали, ход конем и сменить сторону. Однако ситуация довольно быстро показала им, что, если уж на что разеваешь роток — стоит иметь для подкрепления своих требований достаточно веские аргументы, а иначе ситуация быстро развернется к тебе задницей.
В течение июля и в начале августа румынская армия пыталась наступать, неся серьезные потери не столько от противодействия противника, сколько из-за собственной безалаберности, отсутствия внятно организованного снабжения и крайне низкого медицинского обеспечения, но все же продвинулась почти на двести верст в глубь территории Австро-Венгрии. А 15 августа немецко-австрийские войска нанесли встречный удар, и румынская армия покатилась назад. К началу сентября австрийцы взяли Плоешти, а их передовые разъезды уже шныряли по окраинам Бухареста.
Мы же все это время активно готовились, отбиваясь от вопящих союзников обещаниями, что наши действия непременно заставят центральные державы, в первую очередь Германию, отреагировать со всей серьезностью — снять с Западного фронта изрядное количество сил. И это было правдой. Мы действительно готовились к коренному перелому в войне. Вернее, мы его уже начали, выбив из войны Турцию, но отнюдь не собирались на этом останавливаться…
Начало июля застало меня на учебном полигоне, располагавшемся в сорока верстах восточнее небольшого городка Бузулука. В покинутом мною времени здесь находился знаменитый Тоцкий полигон.[34] И прибыл я сюда по очень важному поводу…
Утро 3 июля выдалось солнечным и слегка ветреным. Полковник в невиданной ранее форме, очень похожей на рабочий комбинезон, четким шагом подошел ко мне и, вскинув руку к виску, доложил:
— Господин генерал-адмирал, личный состав Первой бронеходной бригады построен для вручения боевого знамени. Командир бригады полковник фон Корф.