Каждый лихорадочный поворот приводил его на очередную улицу, заполненную паломниками, склоняющими головы перед могуществом Бога-Императора. Каждый камень мостовой был исписан хвалебными молитвами, реликварии поднимались на километровую высоту, и целые леса мраморных колонн несли на себе резные изображения бесчисленных святых.
Время от времени на улицах встречались фанатики; один из них умерщвлял плоть хлыстами, а другой держал на вытянутых руках два шарфа из оранжевой ткани и кричал, что никогда не наденет их. Ни в том ни в другом действии Хорус не видел никакого смысла.
Над этой частью города преклонения летали огромные корабли и чудовищно раздутые дирижабли со сверкающими медью винтами и большими турбинными двигателями. С их раздутых серебристых боков свисали молитвенные знамена, а из черных динамиков, напоминающих формой эбонитовые черепа, неслись протяжные гимны.
Хорус проходил мимо гигантского мавзолея, когда из его темной сводчатой двери вылетела стая белокожих ангелов с бронзовыми крыльями и опустилась в собравшуюся перед входом толпу. Ангелы с мрачными лицами зависли над рыдающими людьми, а иногда выдергивали из массы паломников самого исступленного и под восторженные крики молящихся уносили его под сумрачные своды мавзолея.
Хорус замечал, что каждый оконный витраж, каждое резное украшение на двери прославляло смерть, и торжественные погребальные песнопения звучали из труб летающих детей, похожих на хищных птиц. На развевающихся знаменах стучали костяные четки, и ветер свистел в пустых глазницах черепов, выставленных в ритуальных шкатулках на высоких бронзовых шестах. Болезненная восторженность плотным саваном окутывала весь этот мир, и Хорус никак не мог совместить мрачную готическую торжественность новой религии с динамической силой логики и уверенности, принесенной к звездам Великим Крестовым Походом.
Высокие храмы и мрачные усыпальницы сливались перед его глазами в размытые пятна; проповедники — люди и гибриды — на каждом углу разглагольствовали перед прохожими, перекрикивая непрерывно звенящие колокола. И повсюду, куда бы ни посмотрел Хорус, на каждой стене он видел фрески, картины и барельефы со знакомыми лицами — его братьев и самого Императора.
Почему нет ни одного изображения Хоруса?
Можно подумать, он никогда не существовал. Хорус упал на колени и поднял к небу сжатые кулаки.
— Отец, почему ты отрекся от меня?
«Дух мщения» показался Локену опустевшим, и он понимал, что дело не просто в отлете большинства на Давил. Постоянное, вселяющее уверенность присутствие Воителя долгое время принималось как должное, и без него корабль словно осиротел. Огромное сооружение казалось бесполезным, словно оружие, израсходовавшее весь боезапас, — недавно мощное, а теперь просто кусок металла.