...Перед уходом из родного дома Шарлотта оставила записку о том, что уезжает в Англию и просит простить ее.
Расчет Шарлотты был прост. Она проберется в Конвент, где заседает чудовище Марат, и поразит его карающей рукой Немезиды. Разъяренная толпа набросится на нее и прикончит, избавляя судей от лишнего разбирательства. Кто она? Как ее зовут? Мертвое тело не выдаст тайны. Могла ли Шарлотта подумать, что ее замысел потребует большего мужества и выдержки, чем те, которые она предполагала в себе, отправляясь в Париж?
Прибыв в столицу, она сняла комнату в гостинице, немного отдохнула и, наконец, отправилась узнать о ближайшем собрании в Конвенте. Ей сказали, что Марата там не будет. Он заперся в своей квартире на улице Кордельер, переживая очередное наступление болезней, терзающих его тело.
Это неожиданное препятствие не изменило планов Шарлотты. Просто усложнилась задача, и она, гуляя в соседнем с гостиницей саду, ждала, когда ее ум, отточенный ненавистью, подскажет ей дальнейший ход.
Целый день прошел в ожидании новой идеи, а на следующее утро, едва зевающие торговцы открыли ставни своих заведений, Шарлотта оказалась в скобяной лавке. Она выбрала нож с тонким лезвием и заостренным концом. Такими хозяйки обычно орудуют в кухне, срезая пленку с мяса и печени. Пожелав покупательнице беречь свои пальчики, толстяк за прилавком сбросил в ящик монеты и заскучал в ожидании следующих посетителей.
* * *
«Единственная страсть, которая пожирала мою душу, была любовь к славе», — признавался Жан-Поль Марат. За этой жар-птицей он тщетно гонялся до сорока шести лет — возраст, когда пожинают урожай, а не засеивают поле тем, что попадется под руку.
Марат метался. Он расставлял силки для птицы-славы. Но она была хитрее его. Жан-Поль терял терпение. В пять лет он хотел стать школьным учителем, в пятнадцать — профессором, в восемнадцать писателем и, по его словам, «гением-изобретателем» — в двадцать. С возрастом люди обычно трезвее оценивают свои возможности.
Вот этого качества будущий трибун революции был лишен начисто.
В семнадцать лет Марат решил ехать в Сибирь, в Тобольск, для астрономических наблюдений. Однако потом он передумал, и на месте запальчивого звездочета в России оказался его родной брат Давид. В 1806 году тот принял русское подданство и был назначен профессором Царскосельского лицея. Здесь преподавал французскую литературу сорванцам по фамилии Пушкин, Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер и их приятелям. Давида Ивановича Будри — так называли брата «пламенного революционера» — лицеисты любили, почитая в нем «человека образованного ума, благородного сердца, примерной кротости нрава и добродушия».