Разумеется, в нашем рассказе мы могли бы обойтись и без Давида Ивановича, однако трудно устоять перед возможностью лишний раз убедиться в справедливости сказанного когда-то: «Бывают странные сближенья...»
А вот родственник пушкинского учителя не отличался ни кротостью нрава, ни добродушием. Разумеется, прав тот, кто заметит, что таковые качества вообще не характерны для людей, сделавших своей профессией революцию. Но дело в том, что тридцать лет созидательной жизни Марат потратил вовсе не на социальные преобразования. Посмотрим, чем и как он занимался.
Быстро охладев к созвездиям, астроном принялся за физику. Марат моет кости старине Ньютону и требует революции в точных науках, считая, что она «может быть только полезна и доставит славу Франции». Однако переворот в физике — дело более замысловатое, чем то же самое в отдельно взятой стране. В итоге физик-революционер освистан.
Следующая жертва Марата — анатомия. В своей квартире он создал специальный зал для препарирования трупов. Этого мало: в нем зреет потребность экспериментировать над живыми существами. Рвущийся к научной славе естествоиспытатель ловко парирует упреки знакомых, не симпатизирующих подобным занятиям: «Вы говорите, что не любите видеть невинных животных под скальпелем. Мое сердце столь же мягко, как и ваше, и я также не люблю видеть страдания бедных тварей. Но было бы совершенно невозможно понять тайну изумительных и необъяснимых чудес человеческого тела, если не пытаться застигнуть природу в процессе ее работы. Между тем этой цели нельзя достигнуть, не причиняя немного зла, чтобы сделать много добра. Только таким образом можно стать благодетелем человеческого рода...» Благодетель утверждает, что не сделал бы важных открытий, «если бы не резал головы и члены массы животных». И вот «открытия» сделаны. Марат искал душу и нашел ее в коре мозга. Старик Вольтер съязвил: «Лучше было бы сказать, что ее квартира неизвестна, чем утверждать, что она в таком-то углу... Предоставьте этот вопрос милосердному Господу Богу; он заказывал ей ее помещение, но не производил вас в ее квартирмейстеры».
Подобные доводы, разумеется, не останавливают «благодетеля человечества», занявшегося теперь уже медициной. Его называли «врачом неизлечимых». «Марат — шарлатан, продающий всякую дрянь как средство, исцеляющее все болезни», — писали современники. Не случись революции, пришлось бы ему разделить анекдотическую славу составителей «эликсиров жизни и молодости» под предводительством господина Калиостро.
Горькие разочарования и насмешки швыряют Марата за письменный стол. Он, тратя последние деньги и осаждая издателей, наскрипел пером около десяти томов в надежде «разрушить многие общепринятые воззрения своего времени». Даже терпеливые исследователи признаются, что едва ли в состоянии их перелистать.