Казалось, все шло по задуманному плану. Но случилось неожиданное: Ковалевский попросил руки младшей дочери.
Никто не ожидал такого поворота событий, и менее всего, кажется, сам Анютин жених. Совсем недавно он, уехав по делам в свою деревню, написал Соне письмо, из которого было ясно, что он берет на себя заботу о поисках подходящего для нее варианта. «В Петербурге, конечно, первым моим делом будет производство по вашему поручению смотра и отобрания более годных экземпляров для приготовления консервов, — сообщал он, — посмотрим, каково-то удастся этот новый продукт». Если учесть, что «консервами» назывались женихи, готовые на фиктивный брак, то ясно, о чем хлопочет Ковалевский. И вот его рука предложена восемнадцатилетней Сонечке.
Генерал, предполагавший выдать замуж сначала старшую, отказал Ковалевскому. Сестры, решив, что такой ситуацией все равно надо воспользоваться, рискнули идти до конца.
...В доме ждали гостей. Повара хлопотали на кухне. Генеральша вернулась с покупками: букетами цветов для украшения стола и новыми нотами для рояля. Прислуга занималась платьями для барышень. Те же, воспользовавшись тем, что отец в клубе и до них никому нет дела, закрылись у себя в комнате. И вот осторожно, стараясь ни с кем не встретиться, Соня в пальто и шляпе спустилась вниз в прихожую и выскользнула за дверь. Анюта, провожавшая ее, беззвучно закрыла замок. До самых сумерек она просидела у себя в комнате и вышла, переодевшись в нарядное светло-голубое платье, когда должны были съезжаться гости.
— Хороша, Анюточка, душа моя, прелесть, — восхищалась мать. — А где же Софочка?
— Она... она вышла, — запинаясь ответила Анюта.
— Куда? С кем?
Лакей принес записку: «Папа, прости меня, я у Владимира. Прошу тебя не противиться больше моему браку».
...Соня постучала в дверь, и та немедленно открылась. Видно было, что ее ждали. В комнате находились Владимир и их друзья. Они бросились к девушке: «Ну как? Ну что, Соня?» Везде лежали книги, и, сбросив их с одного из стульев, ее усадили. «Да что рассказывать? Надо ждать...» Шумел самовар, но чай пить не сели. Очень скоро через незатворенную дверь послышались быстрые шаги. Они приближались, и сжавшейся Соне казалось, что сейчас раздастся удар грома. Она вскинула голову: в проеме двери, облокотившись о косяк, тяжело дыша и прижимая руку к боку, стоял генерал Круковский...
Домой они вернулись вместе с Владимиром Ковалевским. Генерал извинился перед гостями и произнес:
— Позвольте мне представить вам жениха моей дочери Софьи...