Три девочки [История одной квартиры] (Верейская) - страница 59

– Беги скорее к санкам, Люся, – сказала Наташа. – Бабушка, позвать к вам кого?

– Никого нет… Одна я в квартире… все померли…

– Я вам сейчас принесу чайник, а вы лежите. – Девочки уложили ее в кровать. – Вы завтра за водой не ходите, бабушка, – мы зайдем за вашим чайником и привезем вам воды. А то вам трудно.

День в госпитале выдался особенно тяжелый. Прибыла большая партия раненых, и весь персонал сбился с ног.

Софья Михайловна шла домой уже в потемках. Как всегда в дни прибытия новых партий, она шла переполненная впечатлениями. Ведь раненые приносили с фронта не только свои раны и свои страдания, – они приносили последние вести; они приносили настроения переднего края и чаще всего, несмотря на физическую боль, неистощимую духовную бодрость. И Софья Михайловна спешила домой – поделиться впечатлениями со всеми, кто жил сейчас в двух маленьких комнатах доктора, как одна большая дружная семья.

Но спешить было трудно. И не только из-за тьмы. Софья Михайловна отправилась утром на работу, не дождавшись Кати, ушедшей за хлебом, и за весь день съела только тарелку жидкого супу. В госпитале, поглощенная бешеной спешкой, она не чувствовала ни голода, ни усталости. Сейчас же с каждым шагом падали силы, голова кружилась, ноги становились ватными и не держали. А до дому было далеко…

Почти теряя сознание, она прислонилась к стене дома, прижимаясь к ней спиной из последних сил, чтобы не сползти вниз. Изредка медленно и бесшумно проплывали мимо нее в полной тьме светящиеся голубоватым цветом кружочки, – это шли прохожие с «блокадными брошками» на груди. «Если упаду, уже не встану», – подумала она, невольно закрыв глаза. И вдруг с поразительной ясностью увидела перед собой старый заснеженный парк в розовых лучах восходящего солнца и несчастное, растерянное лицо парнишки, которое ей трудно рассмотреть.

– Держись, Вихрашка, держись! – прозвучали в ее ушах слова покойного отца, которые он столько раз говорил ей в трудные минуты жизни.

Софья Михайловна открыла глаза. Еще чернее показалась ночь после этого яркого видения, но Софья Михайловна улыбнулась.

– Держись, Вихрашка, держись! – сказала она вслух.

И как будто это давнишнее наивное прозвище влило в нее новые силы. Она оттолкнулась от стены и почти совсем твердо побрела дальше.

Вот, наконец, и ее дом. Войдя в подъезд, она ощупью добралась до перил и, крепко вцепившись в них, стала медленно подниматься по лестнице. На повороте постояла, передохнула. Пошла дальше.

– Осторожно. На человека наступите, – раздался знакомый голос у самых ее ног. Она вскрикнула от неожиданности и остановилась.