Потом, эта моя подруга, уже куда-то делась – она всегда пропадает незаметно. А я, сообразив, наконец, что к чему, побежал домой. Застал маму, выходящую из дома, при полном параде, веселую, светящуюся от радости.
- Мам! – я пытался отдышаться – не ходи сегодня никуда, а мам!
- Что такое? – улыбнулась она – Почему это?
- Ну, не ходи и все! Там будет взрыв, или пожар! Не ходи!
- Знаешь, мистер - улыбка сползла с ее лица – я бы не шутила такими вещами.
- Ну мам! Не ходи! – я вцепился в нее, что есть сил.
- С чего же ты это взял?
- Мне сказала та моя знакомая – выпалил я, и прикусил язык, но было поздно.
- Ах, знакомая? – опять расплылась в улыбке мама – ну раз знакомая сказала, я поверю…
- Ну, правда, мам! – но она уже села в машину, и стала пытаться завести двигатель, но безуспешно.
- А черт – так пойду! – махнула она рукой, а мне оставалось лишь смотреть ей в след.
До супермаркета того, идти было не так долго, а ехать еще быстрее. Но эти минуты, потраченные на разговоры со мной, и внезапная поломка машины – хотя завтра она заведется, как ни в чем не бывало – сыграли решающую роль. Мама была в квартале от магазина, когда раздался взрыв. Из разом разлетевшихся стекол, вылезли яркие языки пламени, желающие только одного – зализать до смерти, любого, кто им попадется. Слышались крики, даже животный вой, корчащийся и валяющихся на земле, людей. А мама – она с ужасом наблюдала за всем этим, вместе с толпой зевак, не в силах оказать хоть какую-то помощь – слишком уж жарко. Кроме того, было еще несколько взрывов. Как потом оказалось, взрывались баллоны с газом, которые стояли в подвале, и были предназначены на продажу – не у всех в нашем городке было отопление. Назавтра, от красивого, недавно построенного здания, остался лишь жалкий горелый остов. Я встретил маму все взлохмаченную, с треснувшей по шву кофточкой, и размазанной по лицу косметикой. Пока она ничего мне не сказала, лишь молча пошла в душ. Просидела там, наверно часа полтора, я успел посмотреть вечерний выпуск «Колеса удачи», почитать, и поесть. Когда я уже решил было, чуть-чуть порисовать, она, наконец, заглянула ко мне в комнату:
- Как ты это узнал, а Олди?
- Я же говорю, мне сказала та девушка.
- Девушка?
- Ну да. Или девочка – я не знаю, сколько ей лет. Она мало говорит, больше любит слушать – мать пристально посмотрела на Олдоса и, прищурившись, поинтересовалась:
- Ты про нее, по-моему, рассказывал, да? Как ее зовут?
- Ее зовут Дебора, но я называю ее просто – Дебби. Она не против.
- А ты можешь пригласить ее к нам? Я бы с ней познакомилась.