В этот момент сверху раздаются быстрые шаги: кто-то еще спускается в холл.
Я оборачиваюсь на звук шагов и вижу сбегающего по лестнице Регулуса Блэка. Сколько ему сейчас - четырнадцать? Пятнадцать? Он совсем не похож на того надменного мальчишку с фотографии - растрепанный, с покрасневшими глазами, взволнованный. Одет он почти так же, как Сириус, только рубашка на нем зеленая - слизеринец он и есть слизеринец.
- Сириус! - кричит он. - Ну куда ты уходишь? Зачем? Я же просил тебя! И мама просит. Посмотри на нее - до чего ты ее довел!
Он останавливается в нескольких шагах от матери и брата, смотрит на них с отчаянием:
- Неужели мы все не можем жить, как нормальные люди? Сириус…
- Заткнись, Рег, - отмахивается Сириус. - Тебе я уже давно все сказал. И ты меня не переубедишь, ясно? - он резко вырывает свои руки из рук Вальбурги и снова хватается за чемодан. - Все! Как же вы мне все надоели!
Он разворачивается к двери с явным намерением закончить разговор и наконец уйти.
- Сириус!.. - в один голос восклицают Регулус и Вальбурга.
- Если ты сейчас уйдешь, ты мне больше не сын! Ты больше не Блэк! - кричит мать в спину Сириусу, и голос ее эхом разносится по всему холлу.
- Счастлив это слышать, - не обернувшись, бросает Сириус и уходит, громко хлопнув дверью.
Регулус стоит, прислонившись к перилам лестницы, бледный, с мокрыми глазами.
- Мерлин! За что на мою голову… - шепчет Вальбурга, закрывая лицо руками. - Ну ничего! - через мгновение вскрикивает она. - Ничего! Я этого так не оставлю! Прочь из нашего дома! Прочь из нашей семьи! Предатель рода! Больше не сын… Больше не Блэк… - бормочет она, стремительно поднимаясь вверх по лестнице.
Вот сейчас она и выжжет его имя с гобелена, догадываюсь я.
Видимо, Регулус тоже об этот догадался, потому что кидается вслед за матерью со словами:
- Мама! Мама, не надо! Может быть, он еще вернется! Успокойся! Тебе сейчас главное - успокоиться!
Я поднимаюсь за ними в гостиную и вижу, как направив палочку на гобелен, Вальбурга превращает имя Сириуса в черное пятно.
- Вот и все… Вот и все… - исступленно шепчет она и, прислонившись к стене, бессильно сползает по ней на пол.
Регулус бросается к ней и неловко обнимает. Вальбурга всхлипывает, совсем не аристократично шмыгая носом и некрасиво кривя лицо. Регулус плачет беззвучно, сбивчиво повторяя какие-то пустые, ничего не значащие утешительные слова. Если ты потерял кого-то, все слова бессильны - это я знаю по себе.
Мне вдруг становится неловко от того, что я стал невольным свидетелем этой жуткой сцены. На душе какой-то смутный, неприятный осадок - то ли от тех слов, что Вальбурга сказала о моем отце, то ли оттого, что я увидел Сириуса совсем не в том свете, в каком ожидал. Муторно, противно, скверно…