Прасковья поднаторела на спекуляции. Продавала военным курево, полученное для цели выуживания информации из уст словоохотливых солдат и офицеров, разницу имела, как премию. Варила мыло, изготовляла конфеты, но быстро лишилась этого безопасного приработка, не сумев выполнить план по выявлению "врагов народа". Попыталась она и на свой страх и риск халявно заработать, наполнив спичками чемодан в Казани, чтобы продать на Ижевском рынке. Здесь она попала в облаву. Сделав вид, что проходила мимо, Прасковья бросила своё неокупившееся богатство, и смешалась с толпой зевак.
Сумма занятых денег была значительной. Пришлось расстаться с домом, который был куплен Федей перед войной, чтобы иметь огород. Комнату в Соцгороде им пришлось сдать. Там, среди многочисленных соседей Фёдор просто не просыхал. Прасковья как могла, воевала с привычкой Фёдора лопать водку, но из этого у неё ничего не вышло.
Дом был продан за достаточную сумму, чтобы погасить долг и купить это подобие дома на том самом холме Колтомы. Боже мой! Как могла жить многочисленная семья в этой "халупе"? Дверь была сожжена! Одеяло вместо двери пропускало и ветер и снег! Посреди комнатки стояла железная печка, которую топили круглосуточно, так как не было спичек. В крайнем случае, пользовались кремнием, подолгу высекая искру. Были сожжены сарай, туалет, изгороди и вся мебель, если она, кончно, была до этого. В комнате не было ни стула, ни стола. Шестеро детей от пяти до шестнадцати лет теснились вокруг этой печки и пекли кружочки картофеля на её раскалённой поверхности. Все по очереди отдыхали на куче тряпья, что лежала на полу у стены.
Сама хозяйка, потерявшая мужа где-то под Киевом, имела вид весьма плачевный, и была не способна противиться своим бедам. Вся эта несчастная семья, получив весьма скромную сумму денег у Прасковьи, отбыла на юг России, где, как многим тогда казалось, были если не райские кущи, то тепло и сытно.
Прасковья отделалась материальнвми потерями и жутким испугом, что по тем временам было удачей неимоверной. За спекуляцию давали три года без суда и следствия. В двадцать первом веке это назвали бы бизнесом, но в двадцатом веке слово "спекуляция" соседствовало со словом "нары". Можно было добраться за счёт государства и до Колымы, Дальнего Востока, где не хватало и поселений, и жителей. В дремучих чащобах даже памятник на могиле заработать провинившимся "бизнесменам" советской эпохи не удавалось.
Тем не менее жизнь с потерей кормильца продолжалась.
Пенсионер печального возраста сколотил входную дверь, насадил её на петли. Снова Прасковья слепила русскую печь, купила отлёт - отбросы при распиле брёвен на доски, оборудовала туалетик и сараюшку. А как оттаяла земля, в мае и халупу озаборила. Огород вскапывали втроём. Прасковья и Петя работали напряжённо. Коля копал в пол-лопатки, хныкал и канючил, всем своим видом показывая, что у него все силы на исходе. Этим он зарабатывал лютую ненависть старшего брата.