-Солдаты, к бою!
Он поднял пистолет и выстрелил в приближающегося немца, потом ещё в двух. Но в следующий момент что-то тяжёлое ударило по руке, груди и лицу. Пистолет выпал из руки, в глазах потемнело, и Фёдор потерял сознание. Очнулся он опять же от тупой боли во всём теле. Было темно. На зубах скрипел песок, рядом с ним кто-то стонал, звал сестру. Фёдор попытался приподняться и вскрикнул от боли. Сломанная рука отдалась электрическим током в мозгу. Боль в желудке исчезла из организма на долгий отрезок времени.
Хотелось лишь узнать, что случилось, почему он лежит в траншее, и кто стонет. Осторожно он опёрся здоровой рукой в дно траншеи и, превозмогая боль, поднялся во весь рост. Прямо перед ним, в слабых вспышках далёких взрывов, он различил немецкого солдата, который лежал в неестественной позе. Недалеко от него ещё и ещё тускло поблескивали глубокие каски фашистов. Стоны раненого как-то резко, не закончив слова, прекратились, завершившись звучным всхлипом.
Фёдор прислушался ещё к шороху и звяку. К нему кто-то приближался по траншее.
-Товарищ младший лейтенант! Вы живы? Я взял командование на себя. Извините, что так вышло. Нас тут осталось двое, вместе с вами, конечно.
-А что с остальными?
-Тут много наших полегло. Ещё человек двадцать, помнится, живых было. Может, в плен увели?
-А ты?
-Так за мёртвого, наверно, приняли. Ранен я сильно.
-Идти можешь?
-Из окопа бы выкарабкаться надо.
Фёдор только сейчас понял весь ужас своего положения. За потерю роты в полном составе никаким способом не отвертеться от военного трибунала. Никакая язва желудка не спасёт. Не было секрета для него в устройстве власти. Читая статьи в газете о шпионах, затесавшихся в руководящие органы от профессоров до генералов и маршалов, додумывал он междустрочные тексты и понимал, что просто шла напряжённая драка за власть. И такую пешку, как он, даже не полковники и генералы сдуют вместо пылинки, а какие-нибудь рядовые сотрудники НКВД под руководством лейтенанта или капитана, изобразив суд.
Где сейчас штаб Армии, где линия фронта? Бой уже гремел глухо где-то позади, за спиной.
Боль в груди снова стала нарастать, смешалась с болью в руке. Однако это не мешало Фёдору размышлять. Глаза уже привыкли к полумраку в траншее. Солдат был неказист телом, ранен в голову и, обильно смазанный кровью, выглядел, как нежилец на этом свете.
"Если умрёт, последний свидетель моей болезни исчезнет, и тогда достанется мне позорная смерть воина, оставшегося в живых при подозрительных обстоятельствах" - подумалось Фёдору. Ему как-то не приходило в голову, что он тоже сильно ранен.