Когда хозяйка избы перелила из бадьи воду в ведро и собралась идти обратно, Фёдор негромко произнёс:
-Здравствуй, красавица!
Женщина резко опустила ведро, обхватила руками грудь и осела на пожухлую траву. И только взглянув на Фёдора, выдохнула:
-Фу, чёрт! Да какая я тебе красавица? Ты-то кто?
-Солдат я, понимаешь? Заблудился! Мне бы поесть чего-нибудь и устал я в мокре вашем бродить.
-Ну, отдохни, конечно. Картошка, вот, варёная есть да грибы солёные.
-И ладно мне! - обрадовался Фёдор. - А как отдохну, пойду партизан искать. Может и ты знаешь, где они тут воюют?
-Ишь чего! Да ты что? Какие-такие партизаны? Да нет их здесь никого! Одна я тут. Дом-то сожгли супостаты... Ой, что это я? Немцы, значит, пушкой спалили, вот сюда и перебралась. Дом-то лесника, а лесник помер. А я - его дочь. Вот.
Фёдор и близко не мог разглядеть какой-нибудь процент красоты в лице женщины, но молодость её была явной, не более лет двадцати. Одежонка, конечно, не красила её да и брови были невыразительные, глаза без ресниц и нос облупился от солнца и ветра. И только губы, походившие на два подрумяненных пирожка, украшали это малопривлекательное лицо, призывно требуя поцелуев.
Фёдор, в секунду оценив внешность женщины, уже смотрел мимо её головы во все сторны. Почувствовав окончательно, что ему просто повезло на эту встречу, он успокоился, поднял ведро с водой и пошёл за поспешившей в дом женщиной. Воды в ведре поубавилось на четверть, но женщина доливать снова не захотела, торопясь услужить гостю, который был строен и ладно скроён, с лицом моложавым и для лесных мест слишком интеллигентным.
"С таким-то лицом бандиты по болоту не рыскают" - думала она. Сердце её вдруг отчего-то заколотилось, краска прильнула к щекам, мысли запрыгали зайчиками, крутясь вокруг одной и той же неотвязчивой, совсем не о войне! Да бог с ней, войной, когда вот он, уж не суженый ли, явился по зову сердца в такие одинокие ночи?
А Фёдор шёл позади одутловатой из-за одежды фигуры, и мысль совсем противоположная, с привкусом вынужденной обязанности отблагодарить за хлеб-соль и приют натурой не слишком радовала. "Не исключено, что привяжется" - думал он на эту тему, - "Придётся изменить Параське. А куда деваться? Организм - он и есть организм"!
С такими одинаково разными мыслями они вошли в избу. Единственное застеклённое окно на кухне небольшого размера давало скудный свет.
-Как тебя зовут-то? - спросила женщина, когда они присели к столу, на котором дымился горшок с варёной картошкой, а рядом пристроились две чашки с солёными огурцами и грибами.