Первый курс на Худ-графе многим стоил несбыточной мечты о дипломе. Начертательная геометрия съела сразу шесть студентов в конце второго семестра. Все перешедшие на второй курс старательно мучились над освоением масляных красок, которые нужно было класть на картон или холст от тёмного к белому, а не наоборот, как в акварели - от белого к тёмному.
Нельзя сказать, что переход от акварели к масляной живописи был лёгким. Николай мучился не меньше других студентов, успехи которых были гораздо ниже его успехов. Краски были в тубах, выдавливать их приходилось на палитру. Сколько должно было понадобиться краски, было неизвестно. Николай обычно всегда сильно пачкался, довольно скоро рукава и колении у куртки и брюк начинали иметь пятна, которые отстирать уже не имелось возможности.
Краски выдавались в скупом количестве, приходилось их дополнительно покупать на стипендию.
Преподаватель подсказывал Николаю редко, давая ему самому до всего доходить. Поэтому Николай часто заходил в книжный магазин и искал книжки по теории рисования и живописи.
У Николая появился друг, парень весёлый, легкомысленный и выпивоха. Николай попадал то в притяжение Зины, то Рудольфа Каргашина. Ни тот и ни та пользы для Николая не приносили.
Энергия уходила то на сердечные страдания, то на весёлый хохот. И всё-таки умение рисовать росло, а с умением росла и неприязнь группы к сопливому, тощему студенту, так не похожему на солидных мужчин, отслуживших в армии, поработавших на производстве и в колхозе. Плутание в перспективе, тонах и цвете им солидности не прибавляли. Лёгкость же,
с какой Николай разделывался с постановкой натюрморта или композицией многих раздражала.
В каникулы в январе преподаватели одарили четырёх студентов поездкой в Москву. Среди них попал и Николай Лубин. Москва встретила студентов радушно. Гостиница подарила им комнату, музеи - шедевры живописи. Сама Москва поразила Метрополитеном. Эдик из группы "Б" уже бывал в Москве, поэтому троица "гусят" старательно шаркала подошвами ботинок по очищенному от снега асфальту следом.
Как ни впитывал Николай технику живописи в Третьяковской Галерее и в музее имени Пушкина, но понять её так и не смог. Он просто любовался шедеврами, не ощущая, что это нарисовано. Так всё было полно жизни!
Три последних дня питались в столовой завода имени Ленина, в котором выпускался автомобиль "Москвич". В этой столовой была система - после определённого часа можно было набирать полный поднос на пятнадцать, а то и на десять копеек. Всё-равно все остатки выбрасывались.