– Нгао… – слабо улыбнувшись, еле слышно прошептал он. – Разве Нуо не умер?
– Нет, – с трудом сдерживая слезы, замотала она головой. – Нуо не может умереть! Сын Сиума обещал защищать Нгао! Скоро у Нуо родится ребенок. Разве Нуо может умереть?
– Нуо не умер, потому что у Нуо есть Нгао, – так же тихо прошептал сын Сиума.
Морщась от боли, он поднял руки и обнял ее. У него еще держался жар, и сознание было как в тумане, но он уже полностью осознавал происходящее. Не в силах сдерживаться Нгао уткнулась лицом в его плечо и с облегчением разрыдалась.
В хижину вошла Эяо и замерла в проходе так, что шедший следом Олан остался снаружи.
– Нуо! – в восторге подпрыгнув, Эяо бросилась к брату. – Нуо проснулся!
Олан стремительно вошел следом. Сев у постели между Нгао и Эяо, он крепко сжал ладонь друга обеими руками. Обняв брата за шею, Эяо любовно поглаживала его впавшие от тяжелой болезни щеки, перебирала мокрые от пота волосы. Нгао подняла голову, вытирая слезы руками.
– Пусть Нгао не плачет, – шептал Нуо, успокаивающе поглаживая ее по спине, хотя каждое движение причиняло боль. – Нуо не оставит Нгао.
– Нуо надо попить, – вспомнила она.
Привычным движением она зачерпнула сосудом настой из ведра. Эяо приподняла брату голову, и Нгао поднесла сосуд к его губам. Он жадно выпил весь настой.
– Нуо надо поесть, – заметил Олан. – Сын Сиума не ел уже много дней. Сын Нома отошел и начал разжигать огонь в очаге посреди хижины.
– Сколько Нуо болеет? – тихим шепотом спросил сын Сиума.
– Сейчас луна полная, – вздохнула Нгао. – Когда Милон ранил Нуо, на небе была половина луны.
– Много дней, – кивнул Нуо.
Эяо сбегала в свою хижину и принесла оставленное на утро мясо. Попутно она сообщила встретившейся Миа, что Нуо очнулся.
Вернувшись, Эяо отдала мясо Олану.
– Не надо, – вмешалась Нгао. – Нгао приготовит мясо.
Она разрезала мясо на небольшие куски. Затем Нгао сделала на каждом из них несколько глубоких разрезов, вложила туда кусочки горьких луковиц и обильно посыпала сухими душистыми травами. В костер Нгао добавила немного пахучих дров.
– Теперь можно жарить, – кивнула она Олану и вернулась к постели мужа.
– Олан никогда не ел такого, – проворчал сын Нома, недоверчиво глядя на мясо и принюхиваясь к дыму.
– Так будет лучше для Нуо, – ответила Нгао.
Недоуменно пожав плечами, Олан пристроил подготовленные куски мяса над огнем. Эяо принялась печь лепешки. В хижину вошли Сиум, Оуи и Миа.
– Эяо сказала, что Нуо открыл глаза, – проговорила Оуи.
– Сын Сиума выздоравливает, – ответила Нгао.
– Как Нуо? – спросил Сиум. – Что Нуо чувствует?