– Нет, не все, – Максим глянул на часы, времени в обрез, а эту тварь надо еще хорошенько потрясти. Да и над головой уже слышался топот ног, охрана очухалась и бежит на помощь своему вожаку. Максим подсунул руку под толстое брюхо Большакова, нащупал открытую кобуру и вытащил из нее новенькую «беретту».
– В детдом зачем поперлись? – Максим покосился на дверь – на пороге застыли два охранника. Они не решались подойти поближе, один уже схватился за телефон.
– Ко мне! – рявкнул им Максим и приставил ствол к затылку Большакова. – Говори, скотина, или сам пойдешь на удобрение!
Охранники сделали несколько шагов вперед и остановились – пойти дальше их сейчас не заставила бы никакая сила. Ничего, им и оттуда хорошо слышно, так что можно продолжать.
– По моему приказу, по плану. Когда выяснилось, что Настя исчезла, я убедил Серегу, что это похищение с целью выкупа. А сам предложил поискать самостоятельно, придумал план, показал ему. Мы прикинули, где могут спрятать девчонку, и решили, что детдом – подходящее место. Это его идея, я не возражал и отправил туда своих людей. Они приехали, а там… Да откуда ты вообще взялся! – Большакову, наконец, удалось заорать. Максим взглянул на оторопевших охранников и услышал, как заскрипели створки автоматических ворот. В темном дворе вспыхнули фары – прибыл хозяин дома. Максим вдавил ствол в затылок Большакову:
– Так поэтому твои псы меня сюда притащили? Тебе срочно был нужен кто-то на роль убийцы, а тут подходящий извращенец под руку подвернулся, какая удача!
Во дворе захлопали дверцы машины, послышались голоса. Они шли сюда, и через приоткрытую дверь Максим успел увидеть, что их трое. Оставался последний вопрос:
– Одного не пойму – как ты Настю после всего возвращать собирался? Что бы она папаше своему безутешному рассказала? Или ты ее сразу приговорил? – шаги все громче, и уже можно разобрать отдельные слова. Большаков тоже все слышал и даже мог кое-что видеть, он оскалился и заговорил, сначала тихо, но его голос постепенно набирал обороты:
– Да никак не собирался, и убивать, кстати, тоже. Сдал бы Бобровой, она за тысячу баксов у себя хоть дочь президента спрячет, хоть племянника папы римского под видом ДЦП-шницы или еще кого. А за год ее бы и без меня ухайдокали – у Бобровой местечко популярное было, и тихое… А девка сама виновата, нечего орать было и вырываться. Пожила бы еще годик-другой…
Все, хватит. Максим отшвырнул «беретту», схватил Большакова за кисть правой руки и рывком вывернул ее влево и вниз. Начальник службы безопасности заорал так, что залаяли вбежавшие на крыльцо алабаи, и Максим впервые за три дня услышал их голос. Псы бросились к дверям, но тут же куда-то пропали, охранники шарахнулись к стене, пропуская вперед одного из «личников» Рыжикова, сам он шел следом. Максим не сразу узнал его – за сутки от немелкого, в общем-то, мужика, осталась половина. В кухню вошел ссутулившийся, со слезящимися глазами, постаревший лет на десять человек, свитер и джинсы висели на нем, как на палке. Он смотрел то на воющего на полу Большакова, то на перевернутый стол и стоявшего за ним Максима.