Петербург. Путеводитель «Афиши» (Лурье) - страница 4

Настоящий петербуржец летом гуляет на Островах, его можно встретить на солнечной стороне Невского, в Эрмитаже, в верховой аллее Летнего сада. У него есть излюбленные кварталы (Коломна, юг Петербургской стороны, Ямские, округа Инженерного замка), где можно побродить с приятелем, поговорить о кинизме или председателе Третьей Думы Хомякове. Чтобы распить бутылочку с давним знакомцем, он готов совершить длительное путешествие, но место должно быть специальное: спуски к воде у Никольского собора, крыша Петропавловки, двор с брандмауэром в Графском переулке. Ему физически невыносимы улицы Партизана Германа или Белы Куна. Уж лучше Обводный канал, Нейшлотский переулок, Малая Охта.

Вообще, любовь к городу имеет всеобщий и обязательный характер. Полагается знать не только Росси и Стасова, но Сюзора, Месмахера, Кричинского. Настоящий знаток укажет вам дореволюционное местоположение всех булочных Филиппова, особенно живописные проходные дворы с Невского на Малую Итальянскую, парадные с сохранившимися витражами на Каменноостровском, перечислит главные постройки епархиального архитектора Никонова и проводит к лестничному пролету, в который бросился Всеволод Гаршин.

Петербургская настороженность к любому утвердительному высказыванию выражается и в электоральном поведении. Москва любит мужчин, лучащихся энергией, обаятельных дядек - Ельцина, Попова, Лужкова. Политики ныряют в прорубь, отфыркиваются, бодро принимают рюмаху. Там больше голосов получают партии известные - НДР, КПРФ, "Единство". Питер предпочитает злоречивых (Собчак, Болдырев), голосует не "за", а "против". Так в свое время проголосовали за следователя Иванова (против Лигачева), потом за Яковлева (против Собчака), потом за болдыревцев (против губернатора), потом опять за Яковлева (против Москвы).

В петербуржце всегда жива идея правил поведения, не подлежащих нарушению. Даже говорим мы - как пишем: "конечно", "булочная". Всякая безвкусица вызывает мощный, часто неадекватный отпор. Вот Пушкин встречает молодого, явно талантливого критика Николая Надеждина: "Он показался мне весьма простонародным, vulgar, и безо всякого приличия. Например, он поднял платок, мною уроненный".

Ахматовой не нравятся "Записки старого петербуржца" Льва Успенского. Ну нравится, не нравится. Но как зло она его отчитывает: "Как странно, что уже через 40 лет можно выдумывать такой вздор. Что же будет через 100? Глазам не веришь, когда читаешь, что на петербургских лестницах всегда пахло жженым кофе. Ни в одном респектабельном петербургском доме на лестнице не пахло ничем, кроме духов приходящих дам и сигар проходящих господ. Товарищ, вероятно, имел в виду так называемый "черный ход": но все же черные лестницы пахли в основном кошками".