Рассказывала Мария Тимофеевна, будто душу выплескивала. Мариэтта Сергеевна заверила, это ей нужно не для писанины, хоть она и спецкор «Правды». Что писать про горе и беды? Их люди каждый день видят. Разговаривали они в августе сорок пятого. Война с Германией кончилась, воевали с Японией. Похоронки шли и шли. И запоздавшие с западного фронта и с восточного. И когда эта война закончится… Много, очень много сил понадобится, чтобы подняться на ноги, восстановить порушенное и в городах и в селах, на освобожденных землях и здесь, в глубоком тылу.
Долго разговаривали за столом, потом улеглись: Мариэтта Сергеевна — на кровати, Мария Тимофеевна — на деревянном топчане. То одна, то другая приподнимутся на локте. Хозяйке хочется расспросить гостью, а гостья настойчивее, опытнее в расспросах.
— Страда круглый год, — опять рассказывала Мария Тимофеевна. — Посевная начнется, сроки растягиваются. А старые люди у нас говорят: посеешь в май — будет зерна через край, если в июнь — то хоть сей, хоть плюнь. А еще если в июле посеешь, то соберешь в октябре! В сорок третьем в засуху зерновых на круг получили, стыдно сказать, около двух центнеров, а самый высокий урожай семь-восемь центнеров.
— А на семена сколько идет?
— Почти центнер. Как работали, спрашиваете? На быках, на коровах пахали и сейчас пашем!
Об этом мучении и рассказать трудно. По весне коров обучали ходить под ярмом. Она идет, идет и ляжет, и что хочешь с ней делай — не встает. Мария Тимофеевна в «Красном партизане» на коровах пахала. Уполномоченной туда назначалась. Она ведь не только указывала, требовала скорой пахоты, но и помогала, чем могла, даже плуг ее руки знал.
Корова ляжет в борозду, она ее уговаривает, стегает вицей — не встает корова, хоть плачь. Потом пахать приноровилась. Выкопает яму перед мордой коровы, за рога ухватится и тыкает. Комолых коров на пахоту не брали. Скотине дышать в ямке нечем, она и встает.
Промучается пахарь всю ночь, наработается, а к утру в райком надо, там рабочий день начинается, а туда семь километров. Идет и спит на ходу.
А как из лукошка сеяли? В колхозе «Калиновка» старики вспомнили дедовский метод. В «Красном партизане» 14-летние мальчишки переняли их метод. В войну была сплошная мобилизация. Семь годков тебе, колоски собирай, на току зерно суши, переворачивай. А если 14 лет стукнуло — трудовая повинность.
— Лодырей и дезертиров с колхозного фронта отдавали под суд. Иначе нельзя, — не то чтобы обреченно, а со вздохом, потупив взор, рассказывала райкомовский работник.
Ее-то уж ранним детским трудом, нелегким крестьянским бытом не удивишь. Выросла в бедной семье, в тридцать третьем голод испытала. Все, что росло в окрестностях, все что зеленое, съедали — полевой лук, щавель, калачики, лебеду.