Она была настолько удовлетворена и пресыщена, что двигаться не хотелось как минимум неделю.
— Думаю, ты меня убил.
Дев засмеялся, снимая восковую упаковку с кругляшка сыра Babybel… она сама не знала, зачем купила его, поскольку обычно не могла есть сыр, не получая фермерских воспоминаний, которые были не так уж плохи, просто надоедало слушать коровье мычание во время еды. Но он так хорошо смотрелся в рекламе и магазине, что она не устояла. Он предложил ей откусить первой.
Она колебалась, но, вонзив в него зубы, поняла, что это тоже было безопасно. То, что она может есть сыр, поражало. Было в Деве что-то такое… если он касался чего-то первым, то словно очищал и стирал все, что могло наброситься на нее.
— Ты могла выгнать меня в любое время, — сказал он, поедая свой собственный мини-Babybel.
— Верно. Но я такая же плохая и озабоченная, как и ты.
— Не-а, не такая же… — грешный огонек загорелся в красивых голубых глазах. — Ты хуже.
Засмеявшись, она подавилась сыром.
Дев быстро протянул свой бокал вина, чтобы она могла прочистить горло.
— Извини.
Сэм замерла, когда обыденность… нормальность этого момента дошла до нее. Словно осознание этого выбило из нее дух, и теперь она плыла над ними, глядя сверху вниз. Обмотавшись по пояс простыней, Дев лежал на спине, а она — рядом, на животе. Они были расслаблены и наслаждались обществом друг друга, словно старые друзья. У нее не было такого с мужчиной с той самой ночи, когда умер Иоль.
Скорбь пронзила все ее существо. «Как я могла так с ним поступить? Как могу чувствовать себя так уютно с другим мужчиной, после всего, что он сделал для меня? Дал мне»? Иоль был предан ей с того самого момента, как они встретились. Он ни разу даже не посмотрел на другую женщину. Более того, он чуть не начал войну внутри своего клана, отказавшись жениться на женщине, с которой был обручен, ради брака с Сэм.
И умер, защищая ее и их ребенка.
Воспоминания о той ночи ворвались в нее, кромсая ту толику здравомыслия, которая еще оставалась после того, как он умер у нее на глазах. Даже после всех этих столетий Сэм все еще хотела вернуть его. Все еще тосковала по нему. По тому, как он пах. Ощущался. Целовался…
«О, Боже, Иоль…»
Как он мог умереть?
Дев нахмурился, увидев ужас в темных глазах Сэм. Словно она оживила в памяти кошмар.
— Ты в порядке, детка? — он потянулся, чтобы коснуться ее.
Она мгновенно отпрянула:
— Ты должен уйти.
— Хорошо, но…
— Немедленно! — рявкнула она.
Дев, сдаваясь, поднял руки:
— Прекрасно. Но если я тебе понадоблюсь…
— Не понадобишься. А теперь убирайся.