Сими ослепительно улыбнулась ему, обнажив клыки:
— Hola, Акри. Мы едем в кино с Акра-Тори, Мариссой и Эн Джей? Сими хочет посмотреть на того страшного высокого зеленого мужчину, потому что он напоминает ей ее дядю…
— Еще нет. — Он не хотел прерывать ее словесный поток, но временами Сими болтала без умолку. Ему это нравилось, и обычно бывало чертовски забавно, но прямо сейчас им необходимо сосредоточиться. — Мне нужна помощь, Сим.
Ее глаза загорелись, и она взволновано потерла руки:
— Я должна съесть кого-то, кого ты не любишь? Можно, наконец, съесть сучку-богиню? С правильным соусом она будет вкусной! Он лишит ее мясо горечи, — сказала она, широко улыбнувшись.
Эш засмеялся и поцеловал ее в лоб.
— Не совсем. Я хочу, чтобы ты поднялась наверх и охраняла Тори вместо меня.
— Акра-Тори в порядке? — ахнула Сими. — Наш малыш ведь не пострадал?
Прежде чем рассказать Сими о беременности Тори, он боялся, что она будет ревновать, ведь в принципе была его ребенком в течение одиннадцати тысяч лет. Однако она была взволнована этим так же, как и они, и сейчас заявляла о своих правах на малыша.
— С ней все хорошо, Сими. Я просто не хочу оставлять ее одну, пока буду кое-чем заниматься. — И если кто-то был достаточно глуп, чтобы прийти за его женой, и достаточно силен, чтобы сломать защиту, которую он возвел вокруг дома, ему бы хотелось, чтобы Сими разорвала их на куски.
Она единственная, кому он доверял свою жену.
— Скажи Тори, у меня экстренный случай, и что я скоро вернусь.
Сими с подозрением наклонила голову:
— Куда собирается Акри, что Сими не может пойти с ним?
— Наружу, Сим. А сейчас, пожалуйста, защищай ее и помни, если кто-то попытается навредить ей, надевай свои боксерские перчатки и пируй на внутренностях нападавших.
Она отсалютовала ему и исчезла.
Эш создал на себе уличную одежду — длинный черный кожаный плащ, черные джинсы и футболку — и перенесся из их скромного маленького дома в Новом Орлеане в храм Артемиды на Олимпе. Снаружи он был прекрасен. Сделан из золота, окружен лесами и природой. Но, как и Артемида, был таким же поверхностным.
Внутренности скрутило от гнева из-за того, что ему приходилось идти в то место, где некогда сучка-богиня пытала его. Ашерон ненавидел этот храм со страстью, пылающей с силой тысячи солнц. Теперь, когда он свободен от Артемиды и узнал, что значит быть с кем-то, кто на самом деле тебя любит, ему было тяжело возвращаться сюда, даже для кратковременного визита.
Он подавил одиннадцать тысяч лет горьких обид, пройдя через позолоченные двери, и резко остановился.