– Разве так бывает?
– Конечно, только мы не в силах того постичь. Бог, играющий эту партию сам с собой, – вот кто знает. Нам остается верить Ему и делать то, что считаем нужным. А смерть… Ваш отец уже умер. Вы живы. Конечно, вы оплакиваете его, это естественно. Однако не стыдитесь того, что еще ходите по грешной земле. Вы в том же положении, что и он, просто ваш черед придет позже.
Сабрина повернула к нему прелестное лицо, и Сезар увидел, что глаза ее блестят, но девушка не заплакала. Вместо этого она произнесла:
– Вы такой странный, виконт де Моро.
– Странный? Отчего же?
– Когда я приехала в Париж, мне показалось, что вы – человек, способный сочувствовать. Потом я думала, что вы озабочены только самим собой, позже вы проявили себя как господин упорный и решительный. А теперь говорите такие… философские вещи. Что вы еще скрываете?
– Скрываю? Я? – Сезар позволил себе усмехнуться. – Чист как ангел, мадемуазель! И желаю насладиться общением с природой и с вами. Где та секретная тропинка, о которой вы упоминали?
Тропинка действительно имелась, и довольно широкая. Мадам Посси не пошла вниз вместе с мадемуазель де Греар и виконтом, но встала так, чтобы все время видеть их. Сезар спускался первым, протягивая Сабрине руку, на которую та могла бы опереться, если споткнется или потеряет равновесие. Впрочем, особо опасным спуск не выглядел. Сюда явно часто водили гостей. В особенно крутых местах в скале были выбиты широкие ступени.
– То, что в моду вновь вошли кринолины, – сказала мадемуазель де Греар, слегка задыхаясь, – мешает прогулкам по берегу.
– И увеличивает расстояние между влюбленными.
– О! Я не думала об этом.
– А мне приходилось.
– Ваша невеста, – спросила Сабрина, помолчав, – какая она?
– Прелестная дама. У нас много общего… Вот мы и пришли.
Сезар ступил на пляж, усыпанный мелкими камнями, и помог мадемуазель де Греар сойти с последней ступеньки. Внизу ветра не было и стояла сонная тишина; море сегодня оказалось гладкое, как стекло, и такое же прозрачное. В изумрудной воде сновали рыбки, блики бежали по каменному дну. Скалы в рыжих подпалинах – там, где ломался камень или же струились тонкие, невидимые глазу ручейки, – вздымались футов на пятьдесят, лежали пластами, щетинились острыми зубьями, распахивали пасти пещер – по большей части, затопленных. Если ночью корабль налетит на подобный камень, можно собирать команду со дна, и никакие сирены не понадобятся, достаточно беспечности рулевого.
Тут ничего не росло, только сосны на вершинах скал. Неподалеку от тропы клинком вдавалась в бухту длинная каменная гряда, оканчивавшаяся деревянным причалом; к нему была привязана лодка.