Жена и дочь Мартина также процветали. Френсис на добровольных началах работала в Британском музее: проводила экскурсии, — а Луиза, поступившая в Кембридж и с блеском его закончившая, ко всеобщему удивлению, стала профессором философии в своем родном университете, совсем как ее родной отец, Джеймс Бэнкс. Она давным-давно забыла о енотовом макияже и отказалась от вызывающих мини-юбок в пользу более солидного, но по-прежнему стильного гардероба.
К тому времени как Мартину исполнилось пятьдесят пять лет, он был уже совсем седым. Когда в мае 1986 года он зашел в беседку, глаза Клэр расширились от удивления. До этого Мартин и представить не мог, насколько сильно изменился внешне за прошедший год.
— Я выгляжу очень старым? — спросил он.
— О нет, — поспешила заверить его Клэр. — Просто теперь ты кажешься солидным. Хотя, конечно, ты всегда был таким. Только теперь твой возраст соответствует этому качеству.
— Спасибо, — улыбнулся Мартин.
Он протянул руку и погладил Клэр по плечу. Оно было покрыто веснушками, которых раньше не было. Возрастные пятна, подумал он, но его это ничуть не обеспокоило — они лишь прокладывали путь к пятидесятипятилетней Клэр, красивой женщине, старевшей, как и все остальные люди. Мартин любил ее несовершенство, то, что делало ее настоящей.
— Знаешь, — тихо сказал он, — ничего не дарит мне большего счастья, чем наши встречи.
— Мне тоже, — ответила она.
— Забавно, — улыбнулся Мартин. — У каждого из нас своя жизнь, ведь так? У тебя дети, Дэниэл и фирма Свифтов. У меня «Беседка» — с большой буквы «Б», — жена, Луиза-философ. Но мы все равно продолжаем приходить сюда, словно все остальное не имеет никакого значения.
— Правильно, — сказала Клэр. — Я чувствую то же самое.
Они сидели, прижавшись друг к другу, переплетя руки и не думая о том, что кто-то может их увидеть. Их история больше никого не интересовала.
Когда Мартин делился с Клэр рецептом холодного томатного супа с укропом, она поднесла его руку к своим губам и стала целовать кончики пальцев один за другим.
Им обоим казалось, что подобная неопределенность будет длиться вечность, что они так и будут видеться раз в год, сидеть, взявшись за руки, разговаривать обо всем на свете и дарить друг другу уверенность в том, что их любовь никуда не исчезла, что она рядом, как знакомый цитрусовый аромат, и останется с ними до конца. Но двадцать седьмого мая 1998 года, когда Клэр было шестьдесят шесть лет, она встретила поднявшегося по ступеням беседки и севшего рядом с ней Мартина не так, как встречала раньше.
— Что случилось? — спросил он, испуганно вглядываясь в ее печальные глаза, но сердце уже подсказывало ему ответ.