— Мы попались, — шутливо вздохнул Мартин.
Вскоре обе пары — одна из Лонгвуд-Фолс, другая из Нью-Йорка — уже сидели в ближайшем кафе. Несмотря на то, что Мартин и Клэр старательно избегали других американцев, это знакомство девушку явно приободрило. Валли и Кейт тоже были не женаты. Раньше они жили в Гринвич-Виллидж[9], в шестиэтажном доме без лифта, где Валли целыми днями занимался своей пьесой, а Кейт сочиняла странную современную музыку для арфы. По ночам им обоим приходилось работать в Нью-Йорке, чтобы оплатить жилье и собрать денег на поездку в Париж. Кейт удалось устроиться телефонным оператором, а Валли был помощником официанта в придорожном кафе. Они приехали в Париж с группой таких же потенциальных писателей, композиторов и художников, которые расселились по дешевым пансионатам или сняли квартиры на время и намеревались жить тут, пока не кончатся деньги. Когда Валли спросил Мартина с Клэр, где они остановились, Мартин замялся — ему внезапно стало стыдно говорить правду.
Поздно вечером они пошли со своими новыми знакомыми на вечеринку, которую устраивали в одной из квартир на левом берегу[10]. Коридоры и лестничные площадки были заполнены болтающими американцами. Везде было накурено, как в ночном клубе, и воняло виски. Толстый парень из Канзаса, явно перебравший спиртного, упал с лестницы, и потребовалась помощь нескольких человек, чтобы поставить его на ноги. Какой-то парень с девушкой яростно спорили об искусстве, и, прислушавшись, Клэр поняла, что они никак не могут договориться, кто лучший художник: Пикассо или Брак. Сама Клэр лишь недавно увидела их картины и сейчас чувствовала себя немного не в своей тарелке — ей явно не хватало образования. До сих пор, прогуливаясь с Мартином по просторным залам Лувра, она чувствовала, как ее переполняют невероятный восторг и восхищение. Но при этом она понимала, что начала слишком поздно и уже никогда не успеет увидеть все.
Всегда будет слишком поздно, — подумалось ей. Как только ты осознаёшь, что что-то важно, то тут же понимаешь: время ушло и ничего нельзя сделать. Она встретила Мартина, когда ей было семнадцать. Вроде бы довольно рано… хотя в каком-то смысле опять же слишком поздно. Семья и прошлое успели прочно войти в ее жизнь и сейчас по-прежнему крепко держали ее. Клэр плакала на «Американце в Париже» потому, что фильм напомнил ей все, что она предала и оставила позади. Она не такая, как Мартин. Ему было легче разорвать старые связи — его семья была ужасной и жила по ужасным правилам. Клэр смотрела на него через лестничную площадку, заполненную веселящимися людьми. Он оживленно разговаривал с двумя незнакомцами — они обсуждали, в чем разница между американской и европейской политикой, — и курил «Галуаз», который вытащил из плоской синей пачки, протянутой одним из мужчин.