Оказалось, что «чистки» требовали нескончаемые картофелины, куриные грудки и в особенности зеленый лук. Груды продолговатых луковиц со свисающими со стола, подобно прядям волос, зелеными перьями. Ножи сверкали — стоило лезвию хоть чуть-чуть затупиться, доставался точильный камень, и нож водили по нему со звуком, от которого у Мартина начинали ныть зубы. Конечно, он порезался о только что заточенный нож — это был только вопрос времени. Для остального персонала подобная травма была достаточно обыденным событием, тогда как Мартин из-за никак не останавливающейся крови сперва немного встревожился. Почему рядом нет Клэр, чтобы позаботиться о нем, как она сделала в тот день, когда он пришел в беседку с подбитым глазом? Кто-то протянул ему лейкопластырь, и буквально в ту же секунду перед ним поставили новую порцию картофеля и сказали приступать.
После того как Мартин справился с чисткой, Дункан наконец позвал его в более прохладную часть кухни, к холодильникам, и принялся обсуждать меню на неделю. Шеф-повар оживленно рассказывал ему о самых разнообразных блюдах, о том, на чем основывается его выбор, и Мартин внезапно обнаружил, что слушает его внимательнее, чем когда-либо слушал профессоров в Принстоне.
— Почему бы тебе не придумать что-нибудь для обеда? — предложил Дункан. — Помни, главное — лосось.
Ободренный, Мартин выдавил из себя несколько новых идей. Над одними Дункан посмеялся, другие одобрил. И включил предложенные Мартином блюда в меню следующего дня.
Когда поздно вечером Мартин, взволнованный и перевозбужденный, вернулся в номер, Клэр уже спала. Он присел на большую кровать, стоявшую совсем рядом с окном, из которого открывался вид на лужайку и озеро неподалеку от замка. Клэр приоткрыла глаза и принюхалась.
— Зеленый лук? — пробормотала она и снова уснула.
Мартин Рейфил работал на кухне Тетфорда уже три дня. Управляющий отеля очень переживал по поводу того, что один из постояльцев добровольно занимается подобным делом, но Дункан Лир заверил его, что юноша сам этого хочет, и что только так его можно удержать в замке.
— Может, мне стоит заставить работать всех постояльцев? Женщины, например, будут горничными, — усмехнулся управляющий, но не стал вмешиваться.
Даже свой двадцать первый день рождения Мартин справил среди кастрюль и сковородок. Пока он тушил цыпленка, повара приготовили ему сюрприз: они собрались вокруг и запели хором. Теперь и по документам Мартин был взрослым и мог забрать свое наследство. Как раз вовремя, потому что деньги, вырученные за продажу фамильного герба, быстро таяли.