— Пожалуйста, — шепотом произнес Стерлинг, не дожидаясь, когда Оуэн договорит, нетерпеливый, капризный мальчишка. — Оуэн, я хочу, чтобы ты меня трахнул. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Стерлинг слегка приподнял бедра; дыхание его сбилось, зрачки расширились. — Пожалуйста, трахни меня. Ты мне нужен, мне нужно…
— Я знаю, что тебе нужно, — перебил Оуэн и толкнулся вперед… на дюйм, не больше. Тело Стерлинга было таким горячим, таким чувствительным. — Видишь? — Он подвигал бедрами вперед назад, медленно проникая глубже, на спине выступил пот, потому что, господи, этот тугой жар, окутавший его, казался невообразимым, и хотелось войти еще глубже, сильными рывками, чтобы Стерлинг принадлежал ему каждой клеточкой.
— Еще, — сказал тот, и, черт, это было очень похоже на требование, и Оуэн порадовался, что Стерлинг пришел в себя, прежде чем наказать его за нетерпение, выйдя почти полностью и строго посмотрев на него.
— Я сказал, что знаю, что тебе нужно, но не говорил, что ты получишь это, стоит тебе попросить, как бы сильно ты ни умолял. — Он провел рукой по груди Стерлинга, пользуясь этой заминкой, чтобы успокоиться и немного унять желание, от которого его всего трясло. Судя по тому, что он чувствовал сейчас, все могло закончиться секунд за тридцать, а его гордость не вынесла бы такого удара. — Сосчитай до двадцати для меня, Стерлинг. Медленно. Покажи, что умеешь ждать.
Звук, который издал Стерлинг, напоминал гортанный полувздох-полустон нетерпения и желания, но затем он осторожно перевел дыхание и едва заметно кивнул.
— Один, два. — Голос Стерлинга звучал хрипло; его ноздри раздувались после каждой цифры, и Оуэн чувствовал, как тот подрагивает.
— Семь. Восемь.
По телу Стерлинга пробежал озноб, и он сжался вокруг члена Оуэна, заставив обоих застонать. Оуэн знал, что это неспециально, поэтому ничего не сделал, только облизнул губы и стал ждать, когда Стерлинг продолжит.
— Одиннадцать. Двенадцать.
Оуэн чувствовал, как по лопатке стекает капля пота… было щекотно, и он стиснул зубы. На лице Стерлинга появилось какое-то беззащитное, доверчивое выражение, когда он досчитал до конца.
— Девятнадцать, — сказал он, сглотнув. И заставил себя выдержать ту же паузу, что и между всеми предыдущими числами, хотя Оуэн слышал, как от предвкушения зачастило его сердце: — О боже, Оуэн… двадцать.
— Ты никогда меня не подводишь, — прошептал Оуэн, начиная двигаться, и тут же задумался, что он такого сказал или сделал, чтобы вызвать это изумленное, благодарное выражение в глазах Стерлинга.
Его руки все так же стискивали спинку кровати, и с каждым медленным, осторожным толчком Оуэна, мышцы на них напрягались и перекатывались.