Это было эгоистично. У Оуэна могли возникнуть проблемы; а Алекса, судя по всему, высекли уже сегодня, к тому же если Оуэн обо всем узнает, он будет огорчен и разочарован. Стерлинг все понимал, но не собирался останавливаться.
Чувства других не в счет. Отец на собственном примере научил его, что безжалостные в своих стремлениях люди всегда достигают успеха. Уильям умело пользовался своими методами, и Стерлинг решил заставить их работать на себя.
Ему нужна была боль, нужно было потерять контроль, и раз уж Оуэн не дал ему этого, он возьмет это у кого-нибудь еще.
Он потерся щекой о ботинок Кирка и жалобно, тоскливо всхлипнул.
Видите, я умоляю вас, мастер? Видите, как мне жаль? Неужели вам не хочется наказать меня? Сделать мне больно, трахнуть, овладеть сейчас же, черт возьми, сейчас…
— На скамейку, — бросил Кирк, и Стерлинг поспешно ринулся выполнять приказ. Он видел такие в клубе; на них имелись крепления для рук и ног, так что разобраться было несложно, но Стерлинг все же порадовался, что как-то наблюдал сцену с ее использованием, потому что теперь мог встать на нее, ничего не напутав. — Молодец. — Ладонь Кирка прошлась по голой заднице Стерлинга, потом хлопнула по ней, но не сильно. — Пожалуй, мне нравится, как ты выглядишь в такой позе.
Стерлинг снова занервничал, но положение было отчаянным, и он все равно готов был согласиться на что угодно, поэтому послушно лежал, пока Кирк пристегивал его толстыми ремнями. Он чувствовал себя совсем беззащитным, с выставленным напоказ задом и болтающимся членом и яичками, а когда Кирк затянул ремни, он понял, что не может пошевелиться.
Однако Кирк не дал ему времени поволноваться — Стерлинг почувствовал, как его ягодицы погладили паддлом.
— Я собираюсь сделать эту попку очень красной, — сказал Кирк. — Разогреть тебя.
И началось. Первый удар громким эхом отдался в ушах, тут же сменившись теплым покалыванием — он оказался не слишком сильным. Стерлинг не знал, испытывать ли облегчение оттого, что это все-таки не выйдет из-под контроля, или расстраиваться, потому что такого вряд ли будет достаточно, чтобы забыть обо всем, но несколько секунд спустя удары стали сильнее, и вскоре Стерлинг поймал себя на том, что охает с каждым движением паддла. Кирк не возражал против звуков, по крайней мере во время порки.
Было приятно. Иначе — он не чувствовал между собой и Кирком той связи, что с Оуэном, того единения, — но все же это было так близко к тому, чего он хотел, что Стерлинг жадно впитывал каждое ощущение.
— Оуэн хорошо тебя отделал, — заметил Кирк, вырывая Стерлинга из теплого тумана, потому что удары прекратились. — Чем?