— Ты и фрукт — удивляется до этого сидевший тихо сзади инженер с разноцветной шевелюрой. Да и остальные — включая меня — как-то не по-хорошему удивлены.
— Лучше быть фруктом, чем овощем — парирует капитан Ремер.
— И когда же это европейцы так истребляли гражданское население — восклицает Рукокрыл и показывает этим свою полную неосведомленность.
— Не подпрыгивай — мрачно осаживает юнца-курсанта Брысь.
— Не, товарищ майор, это он к чему нас призывает? — поддерживает дружка Ленька.
— И ты не подпрыгивай — так же мрачно заявляет майор и ему.
— Но это же фашизм какой-то!
— Это ваша безграмотность, молодые люди — парирует Ремер. Он совершенно спокоен и сейчас как раз мне приходит в голову, что немецкая фуражка или каска ему были бы в пору. Лицо у него именно сейчас какое-то слишком такое… арийское, что ли… неприятное. Мне резануло то, что он сказал, но выскакивать на манер Саши или Рукокрыла не получается. Странное ощущение — я не могу принять то, что сказал Ремер, но и возразить ему не могу. То, что европейцы, что англосаксы, что немцы, что те же бельгийцы или прибалты — самые настоящие людоеды, только людоеды с хорошим воспитанием и потому людоедствующие в перчатках с ножом и вилкой и на скатерти с фарфоровой посудой — дела не меняет.
— Рукокры… то есть курсант Званцев! Отставить пререкания. После операции будете восполнять пробелы образования.
— Но я, тащ майор…
— Отставить! Вот уж не думал, что нынешняя молодежь, да к тому же из лучших, такая безграмотная. Павел Александрович!
— Слушаю?
— Возьметесь просветить наших молодых?
— Как скажете. Молодые люди — про блокаду Ленинграда слыхали?
— Конечно, но при чем это? — удивляется Званцев. Его уши горят ярким красным цветом, словно кремлевские звезды.
— Просто при том, что тот геноцид который был устроен европейцами что у нас здесь — что в самой Европе — и ковровые бомбардировки германских городов — в первую очередь жилых кварталов, что делали к слову именно англосаксы — явления ровно тех же порядков, что и истребление испанцами инков, бельгийцами конголезцев, американцами индейцев или уничтожение жителей Соломоновых островов — от тех вообще пятая часть осталась. И тут говорить — язык устанет, потому как то же самое творилось везде, куда европейцы заявлялись со своими интересами, другое дело, что по разному истребляли — кому руки рубили, кому одеяла из-под оспенных больных дарили, кому опиум впаривали, а кого и просто расстреливали и тупо морили голодом. Сколько, например коренных тасманийцев выжило после прихода туда англичан?
— Да при чем тут европейцы-то, немцы же блокаду держали — негодует булькающий Званцев.