Было не похоже, чтобы я все еще разговаривала со своим подсознанием. Я отложила лопатку, и на место легкого испуга пришел страх.
— Что происходит?
Он перевел взгляд на меня, и я обхватила себя руками.
— Я пытаюсь вытащить тебя отсюда, но столкнулся с неожиданным препятствием.
— Ты же говорил, что сможешь сделать это! — воскликнула я, и он вздохнул, на лице смешались раздражение и стыд. — О Боже, мое тело мертво? — пискнула я, и эльф покачал головой, протестующе подняв руку.
— С твоим телом все в порядке, — сказал он, посмотрев на свою руку и на недостающие пальцы. — Оно находится в отдельной комнате, и я сижу прямо рядом с ним. Просто…
Дурное предчувствие усилилось.
— Что? — спросила я резко.
Он посмотрел на меня, скорчившись, как будто испытывал отвращение.
— Это очень старые чары, — начал он. — У меня не было выбора. Ты умирала. Рядом со мной был лишь перепуганный молодой горгулья и древние тексты, с которыми я забавлялся. Я изучал их прошлые шесть месяцев, пытаясь отделить правду от, мм, вымыслов.
— Так в чем проблема, Трент? — спросила я. Я ощущала его запах, что-то вроде кислого вина, возможно, с примесью уксуса.
— Мм-м, думаю, поможет, если ты поцелуешь меня, — сказал он, не столько смущенно, сколько раздраженно.
Я отступила назад.
— Не поняла?
Он отвернулся и вырезал еще одно печенье.
— Ну, знаешь… Поцелуй, который разрушит чары и пробудит, мм, девушку? Это же эльфийская магия. Как еще можно это понять?
— Стоп! Подожди! — воскликнула я, когда до меня дошло. — Ты говоришь о поцелуе возлюбленного? Это не сработает! Я не люблю тебя!
Он нахмурился, когда увидел, что его печенье исчезло с противня, а мои два остались на месте.
— Это необязательно должен быть поцелуй возлюбленного, — сказал он. — Просто кто-то пытался приукрасить историю. Но это должен быть настоящий поцелуй, — почти рассердившись, он неуклюже сжал формочку оставшимися пальцами и отвернулся от меня. — Да, Боже мой, Рэйчел. Неужели я настолько противен тебе, что ты не сможешь вынести один поцелуй ради спасения своей жизни?
— Нет, — сказала я, застигнутая врасплох. — Но я не люблю тебя и не смогу притвориться. — Не смогу? Нет, не смогу. Я уверена в этом.
Он вздохнул, задержав дыхание, как будто три секунды раздумывал об этом.
— Хорошо, — решился он, отдавая мне лопатку. — Хорошо. Так, если ты просто поцелуешь меня, мы выберемся отсюда.
Я взяла протянутую лопатку, подошла ближе и положила третье печенье на противень.
— Значит, просто поцеловать тебя, да? — переспросила я, и он вздохнул.
— Мы в твоем подсознании, — сказал он. — Никто никогда не узнает. Кроме нас, — наши глаза встретились, и в его взгляде появилась самодовольная ухмылка. — Ты ведь проделывала это в своих мечтах еще с того времени, как тебе было десять.