Однажды решили устроить банный день. Дядя Вася отправился искать баню. Вернулся он в благостном настроении, громогласно объявил с порога:
— Собирайся, пойдем париться.
Я впервые попал в деревенскую баню, топившуюся по — черному. А дядя Вася забрался на полок, прихватив березовый веник, и командовал оттуда:
— Поддай пару!
Я плескал воду на раскаленные камни; пар обжигал нос и уши, а на полке слышались только блаженное покряхтывание да шлепки веником.
Наконец дядя Вася слез с полка, посоветовал:
— Намывайся на целый год вперед. На передовой будешь только потеть, а помыться, может, до лета не удастся. Не раз вспомнишь этакую благодать.
Сам дядя Вася из бани шел пошатываясь. Протоптанная в снегу дорожка привела нас прямо в дом молодой, полногрудой, краснощекой женщины, как потом выяснилось, Анфисиной подруги. По сравнению с нашим жильем этот скромный, но опрятный крестьянский дом показался мне сказочным чертогом. На окнах висели белые занавески, стол накрыт скатертью, в простенках — две фанерки, на которых деревенский художник попытался воспроизвести картины Шишкина.
Хозяйка сразу пригласила нас к столу. А там чего только не было! И белоснежная квашеная капуста, пересыпанная морковкой. И соленые огурцы. И яичница, поджаренная на сале, от которой валил такой аромат, что я был готов тотчас схватиться за вилку.
Дядя Вася не торопился, долго причесывался у маленького зеркальца. Я заметил, как он по — свойски подмигнул хозяйке. Такое его поведение мне не понравилось. И уж совсем покоробило, когда дядя Вася сказал:
— Ну что ж, Дусенька, угощай воинов.
Какие мы воины? Просто сторожа. Фронт отсюда так далеко, что даже фашистские самолеты нас не тревожат. Тяготясь этим, я уже не раз просил командиров частей, проходивших через эту деревню, прихватить меня с собою, но каждый раз вмешивался дядя Вася, стращал трибуналом: «Нельзя бросить охрану боеприпасов! Знаешь, что бывает по законам военного времени, если ты оставишь боевой пост? Сиди и не рыпайся!»
После бани и сытного обеда он снова принялся внушать мне ту же истину. Я отмалчивался.
Выйдя задами к подворью Лукерьи Мироновны, — так величала Дуся нашу глухую бабку, — первым делом про
извели тщательный осмотр склада. К нему никто не приближался. Зато в избе нас ждал сюрприз: приехала Анфиса — здоровенная женщина с рыжими, почти красными волосами. Она мыла горячей водой пол. Из ведра валил пар. В печи бушевал огонь.
— Проходите, проходите, — заторопила нас рыжая великанша.
Перед ней даже дядя Вася оробел: мы прокрались вдоль стенки и уселись на скамейку у окна.