13
Вот и я уже около месяца нахожусь в стрелковой роте
— она занимает оборону по гребню крутого берега реки с мутной, коричневой водой. Наши траншеи извиваются среди зарослей малинника, кое — где спускаясь к самой воде. По ним можно пройти всю оборону полка, из конца в конец, не показываясь ни на секунду немцам.
На фронте установилось затишье. Только с той и с другой стороны усиленно действуют снайперы.
Я числюсь прикомандированным к роте для поддержания в исправности ее вооружения. С этой задачей не так уж трудно справиться — за месяц изучил назубок каждую винтовку и пулемет. Но, как выяснилось, командир роты, старший лейтенант Юрченко, преследовал и другую цель, когда просил прикомандировать меня к его подразделению. Он метил использовать меня в качестве руководителя занятий по стрелковому делу с бойцами нового пополнения.
Мне нравились и эти занятия, и сам коренастый, добродушный Юрченко, мало похожий на военного. Я даже переживал за него. Мне казалось, что добродушие может подвести его. Если не сейчас, то в будущем, когда полк начнет наступать. В наступлении командир должен быть жестче.
Юрченко сам пришел на мое первое занятие, достал из полевой сумки потертую газету и сказал, обращаясь к бойцам:
— Чтобы вы знали, почему мы это дело затеваем, послушайте, чего требует в своем первомайском приказе нарком обороны. А требует он: «изучить винтовку в совершенстве, стать мастерами своего оружия, бить врага без промаха, как бьюг их наши славные снайперы, истребители немецких оккупантов!» Приказ наркома, товарищи бойцы, надо выполнять. Заниматься с вами будет вот этот старший сержант,
— указал он на меня. — Прошу, товарищ Гаевой, приступайте к делу.
Жил я вместе с командиром роты в просторной избе, метрах в трехстах от окопов. Ночевать забирался на печку: натаскал туда травы, она высохла, и вся изба наполнилась ароматом лугового сена. Командир роты занимал горницу, а на другой половине избы хозяйничали его связной и писарь.
Местные жители давно были эвакуированы, потому что деревня подвергалась обстрелу. Многие избы пострадали, но наша, стоявшая на отшибе, в довольно глубоком логу, оставалась целой и невредимой. Относительно спокойно протекала жизнь и в окопах роты. Разные предположения высказывались по этому поводу. Большинство же сходилось на том, что противник намерен обойти нас, поскольку здесь его наступательным действиям мешает речка с крутыми берегами.
— Эка речка! — возразил кто‑то. — Немец, он Дон уже перемахнул, к Волге выходит.
Мы тяжело переживали выход немецко — фашистских войск к Сталинграду. В тревожных раздумьях бойцы много курили. Едкий дым махорки днем и ночью висел над окопами.