- Наверху? Они сражались, как и мы.
- Я имел в виду девчонку.
- На это мне наплевать, - сказал Диллон и, подняв голову, спросил: - Так тебя это беспокоит?
Кэллехер не ответил.
- Вертихвостка, - продолжал Диллон. - Как она нас достала. Наплачемся еще мы с ней. Со всеми женщинами так. Уж поверь мне, я-то их знаю. Ты еще слишком молод. А я за двадцать лет работы их хорошо изучил. Да, и еще. Мне будет жалко расставаться со своей работой, конечно не так, как с тобой. Все эти костюмы, я так все это любил. И платья, когда мода менялась. Да что там мода! А материал: шелк, кружева, гипюр с ирландским стежком...
Он встал, взял Кэллехера за плечо, прижался к нему.
- Знаешь, мне будет жалко с тобой расставаться.
И добавил:
- А ты на самом деле думаешь о той девице, что наверху?
Кэллехер высвободился из объятий Диллона, не резко, но решительно. И молча. После чего они услышали добродушный голос Гэллегера:
- Ну что, цыпочки, отношения выясняете? Каков ревнивец!
- Я этого все-таки не понимаю, - добавил Кэллинен.
- А вашего мнения никто не спрашивает, - ответил Диллон.
- Ну! - ввернул Гэллегер. - В нашей ситуации приходится мириться. Ничего не поделаешь.
- Мы пришли за ящиком с патронами и несколькими ящиками виски. Там еще осталось? - спросил Кэллинен.
- Да, - ответил Кэллехер.
- Как настроение? - спросил Кэллинен. - Боевое?
- Нам крышка, нет?
Это уже спросил Диллон.
- Погибнем все до одного, - объявил Гэллегер с такой радостной легкостью, что у портного стало тяжело на сердце.
- Что такое, Мэт? - спросил у него Кэллинен. - Ты же не струсишь, правда?
- Вот еще.
Гэллегер и Кэллинен обменялись взглядами, пожали плечами и отправились на импровизированный склад.
- Все-таки здорово, что мы зафигачили трупняки в воду, - сказал Гэллегер. - С той самой минуты я себя чувствую так легко; никаких душевных заморочек.
- Внимание! - воскликнул Кэллехер, который не отрывал глаз от амбразуры.
Остальные сразу же заткнулись - тюкнулись на дно хрустальной, до звона, тишины.
- Вон они! - продолжал Кэллехер. - С белым флагом. А сзади идет офицер...
- Значит, британцы намерены сдаться? - спросил Гэллегер.
XL
Маунткэттен застал Картрайта склоненным над депешами.
- Все складывается как нельзя лучше, - сказал командор. - По-моему, восстание захлебнулось. Все объекты, захваченные мятежниками, освобождены. Все или почти все. Я сейчас как раз делаю сверку. Мне кажется, что все. Фор Кортс, вокзал на Амьен-стрит, Главпочтамт, вокзал Вестланд Роу, гостиница "Грэшем", хирургический колледж, пивная "Гиннес", вокзал на Харкурт-стрит, гостиница "Шелбурн" - все это мы заняли. Что остается? Дом моряков? Занят, согласно телеграмме 303-В-71. Бани на Таунсенд-стрит? (Надо же!) Заняты, согласно телеграмме 727-G-43. И так далее. И так далее. Генерал Максвелл славно потрудился и разобрался в ситуации энергично, оперативно, решительно, почти не проявив медлительности, столь характерной для нашей армии.