Мы с Юрием Александровичем идем по центральной улице "его" поселка. Юрий Александрович — высокий, прямой шестидесятилетний мужчина с шагом природного физкультурника-бегуна и с древнерусским лицом. Замечено не мною, что в резервациях люди лучше сохраняют свою породу, язык, стать.
У Юрия Александровича благородные манеры и романтическая запальчивость суждений — тоже качество, не так уж распространенное у людей его типа, из бывших генеральных директоров.
Он был большим человеком в Алматы (в своей биографической книге он только так пишет название этого города). И в этом безвестном Шилове тоже начинал директорствовать на крахмальном заводе. Проиграл перевыборы с перевесом 0,5 процента. Схватился с крутыми. В него, кажется, даже стреляли.
"Я — из семьи предприимчивых крестьян”, — говорит он о себе.
Из рисковых, добавим.
Он приехал в это Шилово еще в середине 80-х как русский, удрученный бедностью прародины — то есть его привела сюда идея служения этой земле. Не могу сказать вместо этой — родной, потому что земля-то ему в Казахстане роднее. Тогда еще в Алма-Ате не давили на русских. Жили параллельно: казахи, евреи, немцы, корейцы. Так что Белоусова беженцем, в расхожем смысле слова, назвать нельзя. Он скорее прибеганец, как сказал о себе другой мой знакомый из "чикменов" — Борис Александрович Новоселов, о котором — потом. А пока слово Белоусову.
— Но я уже и тогда, в 80-е, чувствовал глухое брожение среди казахов.
Нехорошие предчувствия стали последней каплей. И вот он, наследник старинного крестьянского рода, снова на русской земле. Замкнул круг родовых скитаний, начатых его дедом. По столыпинскому призыву дед уехал в Акмолу. В 30-е годы, спасаясь от Соловков, отец двинул еще дальше на юг — в верховья Сырдарьи, где и родился сын Юра. Как бы до предела дошел род в своем движении на юг, только что сапоги не обмыл в Индийском океане. И словно оттолкнувшись от чего-то твердого, покатился назад. Столетняя эпопея белоусовского рода завершается в Шилово.
Юрию Александровичу как бы знак был дан: уезжай. Он разобрал шепот судьбы. Более тугоухим пришлось с площадей послушать тысячеустое: "Казахстан — для казахов!" Такие писали письма к Юрию Александровичу как к человеку влиятельному на земле обетованной. Все-таки директор. И он отвечал: приезжайте, устроиться помогу.
Пятьдесят домов в Белоусовке — доказательство его крепкого слова.
— А здесь живет наша "мать Тереза"! — говорит Юрий Александрович, открывая калитку большого особняка.
Навстречу идет женщина с лицом, сияющим добротой и опять же — необычайно русского типа, выдержанного в иноземной консервации трех поколений. Голос прямодушно звенит, глаза обливают лаской. А халат на ней — бухарский, с размытым узором. И чай она заваривает не по-рязански, с доливом кипятка в чашки, а в большом глиняном чайнике. И наливает опять же не всклень по-волгодски, а в треть (мера почтения у нее азиатская: чем чаще доливаешь гостю, тем он уважаемее).