— Джо!
— Что?
— Кому-нибудь будет интересно, если я расскажу, что он со мной делал? Кто-нибудь станет это слушать?
Я помедлил. У меня перед глазами стоял Финн, восторженно повторявший: «Тогда можно будет сделать книгу».
— Слушать станут, — наконец сказал я, — если ты все расскажешь как надо.
— Как надо? А как надо?
— Не знаю. — Я пожал плечами, мельком взглянул на поднос, потом перевел взгляд на небо. Сложил на груди руки. — Но, пожалуй, ты можешь рассказать об этом мне. Думаю, это не худший вариант.
Дансо и Стразерс попросили Анджелину помочь им разобрать бумаги Дава. Я сказал Стразерсу, что он нуждается еще и во мне — чтобы общаться с Анджелиной, — и он не задумываясь согласился. Всего через сутки с небольшим я стал ее представителем. Нас посадили в полицейский катер и повезли на юг острова.
Было свежо и прохладно, небо казалось темно-синим, на западе теснилась стая золотистых облаков — прекрасное освещение для съемок, прищурясь, подумал я. Катер прыгал по волнам, звук двигателя эхом отражался от гранитных утесов восточного побережья острова Свиней, пугая чаек, которые тревожно кричали и кружились над своими гнездами. После зеленого поселка красно-коричневый юг острова теперь еще больше походил на пустыню — словно засуха прошлась только по одному его краю. Несмотря на то что полицейские у пристани что-то бубнили в свои рации, здесь царила таинственная тишина.
Вчера тут высадилась бригада криминалистов, которая, правда, быстро освободила место — уже к одиннадцати часам утра. Криминалисты собрали там расчески и зубные щетки, грязное нижнее белье — все, что могло помочь им получить ДНК Дава. За время пребывания здесь они обнаружили в полумиле от дома, в сарае, коллекцию старой промышленной взрывчатки и бочки с удобрениями — целый арсенал. Утром здесь высадилась армейская группа саперов, оцепив четыре гектара на восточном побережье. Сходя на берег, мы заметили их в отдалении, с собаками на коротких поводках.
С момента нашего разговора Анджелина больше не произнесла ни слова. Она шла, сложив на груди руки, и задумчиво жевала губу, ни на кого не глядя. Время от времени мне казалось, что она смотрит мне в спину, и тогда я оборачивался, но она отводила взгляд, словно ничего не случилось. Больше всего ее смущало то, что говорил Стразерс. Когда он остановился возле изгороди и спросил:
— Так что, лапочка, кто все это построил для папы? — Она только пожала плечами, засунула руки в карманы и принялась водить ногой по песку, смущенно поглядывая через плечо — словно подросток, желающий убедиться, что на него не смотрят.