Осторожно взявшись за ручки кусачек, я проверил, как на них лежат большие пальцы. Вероятно, изгородь не находилась под напряжением, но все равно сердце у меня стучало, словно молот. Опустив кусачки, я поднес их к изгороди. Но ничего не произошло. Кусачки лежали в руке спокойно, на их лезвиях отражалось бледное солнце. Покачав головой, я улыбнулся своему страху. Больше никаких оправданий, старина… Проверяя наличие блуждающих токов, я одним движением провел кусачками вниз по изгороди и, когда они упали на землю безо всяких искр, присел на корточки и начал перерезать проволоку.
По сравнению с блейковскими эти резали проволоку, как горячий нож режет масло. Менее чем за три минуты я проделал отверстие от самого верха до низа изгороди. Если кто-то наблюдал за мной, прячась среди деревьев, у него не могло быть никаких сомнений относительно моих намерений. Подобрав снаряжение, я шагнул внутрь, продолжая держать кусачки наготове.
Первое, что поразило меня в этом лесу, — свиной помет. Повсюду были целые кучи этих катышков, одни раздавленные, другие совершенно целые, овальные, с твердой корочкой — словно собачий корм. На земле виднелись отпечатки копыт, на ветках и камнях — куски щетины: видимо, сюда свиньи приходили почесаться. Каждый раз, когда ветер менял направление, меня окатывало волной запаха — но не от гниющих свиных голов, а от переваренной травы и листьев.
В глубине леса, куда ветер не мог проникнуть, все было до странности неподвижно, деревья стояли, будто придавленные тишиной. Я остановился, чтобы собраться с духом, в ушах звенело. Впереди между стволами виднелись блики солнечного света — видимо, там находилась большая поляна. Я уже стал различать кое-какие очертания — ржавый старый бункер и высоко натянутый канат подвесной дороги с висящей на нем старой вагонеткой. Сланцевый рудник.
Высунув голову из-за деревьев, я попытался найти на поляне какие-то признаки жизни, но безуспешно. Вагонетка, раскачиваясь взад-вперед, поскрипывала на ветру — это и был тот самый таинственный скрип, который я слышал из-за изгороди. Я направился через рудник и, разглядывая железяки, ткнул рукой вагонетку — в воздух взлетели чешуйки ржавчины. Возле скалы я увидел отверстие шахты, наполовину скрытое проржавевшей цистерной для воды, от которой исходил запах разложения, как от канализационной трубы. Я направил туда луч фонарика и увидел мертвую свинью. Некоторое время я всматривался в ее пустые глаза, размышляя о том, что для такой находки это довольно странное место. Должно быть, свинью туда столкнули. И разложение было не слишком сильным — труп выглядел довольно свежим. Возможно, это было одно из мест, куда Дав сбрасывал отходы. Я вспомнил слова Гаррика о том, что через эти шахты Дав общается с адом; я уже решил было залезть туда и сдвинуть свинью с места, но кое-что заставило меня остановиться.