А затем снова в путь. Построившись в колонну, мы двинулись по шоссе вдоль Желтого моря к городу Дайрену, в который и прибыли часа через полтора без всяких приключений. Население встречало нас ликованием. Выйдя на юго-восточную окраину, танки получили приказ развернуться в сторону океана.
Теперьто мы знаем, что эти решительные действия сорвали высадку американцев и захват ими Ляодунского полуострова.
К тому времени в моей роте осталось всего четыре танка из десяти — один отстал еще в пустыне (полетел насос), пять машин пришлось бросить на железнодорожной насыпи из-за разрыва гусениц. В других ротах потери были не ниже — редко где в строю оставалось больше пяти машин. Что и понятно — всего за две недели мы совершили беспримерный бросок на расстояние более 2000 километров — от границ Монголии до Желтого моря, — одолев и монгольскую полупустыню, и горы Большого Хингана, и маньчжурскую распутицу и заставив капитулировать одну из сильнейших армий мира.
Василий Иванов
войсковая разведка
Летом 1942 года, после четвертого ранения, меня отправили из госпиталя не на фронт, а в Высшую Спецшколу Генштаба Красной Армии — по линии бывшего Разведывательного факультета Военной академии имени Фрунзе.
По окончании учебы мы все рвались на запад, мечтали брать Берлин, у меня уже и предписание было на руках — как вдруг, перед самым отъездом, вызывают в Генштаб и объявляют: отправка на фронт отменяется. Мы: как? за что?! А нам говорят: будете служить на востоке.
Так в феврале 1945 года, еще до полного разгрома Германии, я впервые попал на Дальний Восток. Потом-то мы поняли, что это было очень разумное решение: отправлять офицеров на будущий театр военных действий заранее, чтобы успели до прибытия войск ознакомиться с обстановкой. А то ведь поначалу мы слабо представляли себе здешние условия: помню, приезжаем в Хабаровск — на улице дикий холод, а мы в щегольских хромовых сапогах…
Назначили меня в штаб Дальневосточного военного округа, а моего друга Васю Бугрова — в 88-ю отдельную бригаду. Я поехал его проводить. Представьте себе наше удивление, когда, прибыв в расположение бригады, мы вдруг обнаружили, что, кроме нас и штабных офицеров, там вообще нет русских. Потом, отвечая за подготовку войсковых разведчиков, мне еще не раз доводилось бывать в селе Вятском, где дислоцировалась бригада, — ее офицеры углубленно изучали Квантунскую армию и обстановку в Маньчжурии, а я вел занятия, — тогда-то и узнал, что собой представляла эта часть.
88-ю бригаду готовили специально для войны с Японией. Она была сформирована летом 1942 года из китайских и корейских партизан, вытесненных японскими карателями на нашу территорию. Призывали туда и советских граждан корейского и китайского происхождения, а штаб был укомплектован советскими офицерами. Всего в бригаде было около 500 человек, все коммунисты, — 4 китайских батальона и 1 корейский, которым командовал будущий лидер Северной Кореи Ким Ир Сен. Я знал его лично, мы даже вместе отмечали День Победы. Он производил приятное впечатление — еще совсем молодой, простой в общении, даже веселый человек. Правда, у подчиненных он уже тогда пользовался непререкаемым авторитетом. У меня есть редкая фотография командного состава 88-й бригады. На этом групповом снимке Ким Ир Сен, как и все остальные, в советской военной форме, в наших погонах, — ведь бригада была регулярной частью Красной Армии, а Ким Ир Сен имел звание капитана и был даже награжден орденом Боевого Красного Знамени. Впоследствии ходили слухи, что он якобы отличился в Сталинградской битве и при штурме Берлина, но это неправда, да и сам он незадолго до смерти опроверг эти домыслы. На самом деле, всю войну он провел на Дальнем Востоке.