Зал был большим, прямоугольным, а его стены были сделаны из того же темного дерева, что и двери. Окон не было; там, где должны были быть окна, в стены были вделаны металлические канделябры, каждый из которых поддерживал большую стеклянную лампу в виде языков пламени. Лампы не горели. Тусклый свет проникал в комнату сквозь световые люки в потолке высоко над головой. Двенадцать фигур — было невозможно понять женских или мужских — сидели в тяжелых, покрытых резьбой деревянных креслах с высокими спинками, которые были расставлены так, что образовывали широкий круг, как цифры на циферблате часов. На них тоже были балахоны, но в отличие от того, что на Бренвен, они имели капюшоны. Края капюшонов выступали вперед на два-три дюйма, так что в их тени было невозможно различить черты лица. Балахоны были сшиты из темно-серого материала с металлическим отблеском, который отражал слабый, бледный свет, лившийся сверху. Ни один из двенадцати даже не шевельнулся. Все сидели, положив руки на подлокотники кресел, причем самих рук не было видно в широких рукавах балахонов, а ноги тоже были скрыты складками одеяний. Эффект был жутким. Тревожным.
Один заговорил:
— Кто ты?
Она посмотрела вверх, не будучи уверенной, к какой из фигур обратиться.
— Меня зовут Бренвен, — сказала она своим ясным громким голосом.
Другой сказал:
— Твое полное имя.
Она слегка вздернула подбородок.
— Бренвен — это полное имя, которое мне необходимо здесь.
Молчание. Бренвен чувствовала их недовольство тем, что она что-то от них скрывает, ощущала, как их мысли пытаются проникнуть в ее сознание. Она зажгла точку Света внутри и перенесла ее в голову, чтобы защитить свое сознание. Когда она сделала это, ей показалось, что в комнате стало темнее. Она не успела подумать, что бы это могло означать, так как прозвучал другой голос, который она узнала.
— Ну что ж, Бренвен, — это был Орсон, — зачем ты пришла сюда?
Она отвечала осторожно. Она должна убедить их принять ее в свою группу, и вместе с тем она должна говорить только правду. Если она солжет этим людям, даже ради самой благородной цели, станет таким же обманщиком, как и они. Она сказала:
— Я думаю, что вы обладаете огромной силой, как вместе, так и по отдельности. Я хочу научиться у вас.
Резкий, безрадостный смех донесся от одной из неподвижных фигур. Бренвен повернула голову, пытаясь отыскать смеявшегося, но уже в тот момент, когда она поворачивалась, звук поднялся вверх и растаял между балками потолка. Ее дезориентировало то, что она не знала, из какой точки окружности доносился каждый конкретный голос. И фигуры вокруг тоже были совершенно одинаковыми — в любой другой обстановке Орсон выделялся своим ростом и размерами, но здесь он был каким-то таинственным образом неотличим от остальных.