Было это несколько недель назад возле площади Терн. Мы с Авророй заинтересовались витриной магазина, где продавали партитуры, метрономы из ценного дерева, старинные инструменты. У Авроры появилась идея купить там клавесин, и мы зашли. Тогда у нее был вид американской актрисы, посетившей Париж пятидесятых годов. Шляпа с широкими полями, косынка, перчатки из тонкой кожи, светлый костюм. Этот магазин держала женщина, довольно красивая, которая тут же окинула Аврору взглядом, не оставлявшим места сомнению. Аврора это заметила и наклонилась ко мне:
— Давай повеселимся…
Потом, расспрашивая о различных марках клавесинов, она ответила ей взглядом хитрым и многозначительным. Аврора меня предупредила. Ей не привыкать было вызывать желание у тех, кто попадался ей на пути, и она тут же подшучивала над ними. Без предупреждения. Никакая насмешка в ее темном взгляде не предшествовала этому порыву. Но сейчас она, казалось, излучала вожделение, хотя ни окружающая обстановка, ни вид хозяйки магазина к этому не располагали, — или Аврора просто играла с ней? Беседа началась поздним утром в пустом магазине. Женщина, не сводя с Авроры глаз, осыпала ее комплиментами. Ей нравилась эта шляпа, эти перчатки, эта косынка. Аврора кокетничала с ней в ответ. Значит, вот как женщины говорят, что нравятся друг другу? Я сомневался: действительно ли это игра? Или — способ что-то доказать мне? Отдает ли Аврора себе отчет в том, что она делает у меня на глазах, или она это делает именно потому, что я этому свидетель? Несколько минут спустя незнакомка пригласила нас посетить подсобное помещение, куда был вход через небольшую лестницу, и закрыла на задвижку дверь магазина. Аврора развлекалась. Она испытывала на мне каждый источник своего очарования. Она бросала на меня короткие взгляды, которые означали: «Ты видишь, никто не устоит передо мной, и я хочу, чтобы ты это знал…» С момента, когда мы вошли в эту комнату, заполненную пюпитрами, клавесинами и арфами, она делала вид, что ее занимают только инструменты, оставив витать в воздухе другое, неясное намерение. Потом она взяла свою косынку и обвила ее, будто предлагая подарок, вокруг шеи незнакомки, которая, растерявшись, не говорила ни слова.
— Она вам очень идет…
И, улыбаясь, она завязала косынкой глаза незнакомки, которая была обескуражена такой дерзкой храбростью. Ослепленная, не знающая, что произойдет, она почти вытянула руки. Это было одновременно и смешно, и трогательно.
Неожиданно Аврора повернулась ко мне, взяла мою руку и увлекла прочь, не сказав ни слова несчастной, которую мы бросили в таком смешном положении. Когда мы оказались на улице, она покатилась со смеху, я тоже смеялся. Ей понравилась эта жестокая шутка. Она удостоверилась в своей способности обольщать. Остальное ее не интересовало.