— Говори же, я очень волнуюсь за тебя.
— Дело в том... Я солгал вам, и мне очень стыдно.
— Солгал мне? Ты? Это невозможно.
— Возможно, мадам. Я боялся вашего гнева... и потом, все больше запутываясь во лжи, я не видел способа признаться в этом.
Недоверчивость уступила место страху. Аньес потребовала:
— Немедленно признавайся. Я велю тебе рассказать мне все, ничего не утаивая.
— Я... По ночам я пробирался в аббатство Клэре.
— Ты сошел с ума? — ужаснулась Аньес.
— Я там обнаружил тайную библиотеку.
— Клеман... Ты действительно в своем уме?
— Да, да, мадам. А как иначе, по вашему мнению, я сумел узнать о Consultationes ad inquisitores haeretical ргаvitatis Ги Фулькуа и этом тоненьком сборнике леденящих душу рецептов инквизиторской процедуры?
— Да, эти знания спасли мне жизнь, — промолвила Аньес. — Продолжай.
— За стенами аббатства, похоже, никто не подозревает о существовании тайной библиотеки. Я возвращался туда ночь за ночью. Если бы вы знали, сколько чудес, открытий во благо человечества спрятано в этих стенах без окон!
Дама де Суарси все сильнее цепенела от ужаса. Она воскликнула:
— Как ты мог совершить такую чудовищную глупость! Если бы аббатиса застала тебя на месте преступления, она могла бы потребовать твоей казни!
— Я знал об этом.
— Мне надо бы сильно рассердиться на тебя за такое непослушание, за все эти недомолвки...
— И вы сердитесь? — спросил Клеман лукавым голоском.
— Я должна! Но к тебе я питаю непростительную слабость.
Подросток выдержал суровый взгляд Аньес. Уловив тень
улыбки, заигравшей на ее губах, он испытал огромное облегчение.
— Право, я не могу долго сердиться на тебя. И потом... И потом, если бы ты не рассказал мне об инквизиторских уловках, я попала бы в ловушки, расставленные Флореном. — Лукавый огонек вспыхнул в голубых глазах, пристально смотревших на Клемана. Доверительным тоном Аньес прошептала: — Да еще моя неутолимая жажда знаний... Говори. Подробно рассказывай о своих находках.
Клеман поведал ей о своих открытиях, зачарованно следя за постоянно менявшимися выражениями лица Аньес: беспокойством, удивлением, изумлением, радостью, раздражением, восхищением. Он рассказал ей о вращении Земли вокруг Солнца, о чудесах греческой, иудейской и арабской медицины, о том, что все рассказы о единорогах, феях и людоедах — обыкновенные выдумки, о дневнике рыцаря Эсташа де Риу, оракулах и астральных темах, теории Валломброзо, в которой он не продвинулся ни на шаг. Аньес внимательно слушала, подавшись вперед, открыв рот. Клеман подумал, что его дама была самым удивительным и восхитительным из всех существ, которых Господь в своей бесконечной доброте создал, чтобы озарять жизнь рода человеческого. Он замолчал. Аньес хранила молчание несколько минут, потом сказала: