Они сидели вдвоём в гостиной и обсуждали весьма щепетильный вопрос уточнения конторы и характера взаимоотношения в контексте его "побывки". Это произошло по его просьбе сразу по возвращению домой, и молодая хозяйка решила самостоятельно решить этот вопрос. Они начали обсуждать всякие детали совместной жизни. Он открыто заявил: «Хотите – верьте, хотите – нет! Но я всё-таки рискну сказать, что меня страшно угнетает нынешняя неопределённость в существующем положении. Я должен чётко знать, во-первых, что меня ждёт, продолжая гостить у Вас, и, во-вторых, готовы ли услышать моё предположение о возникновении всяких сложностей в случае игнорирования моих опасений?» Облокотившись локтями, она кивнула головой: «Продолжайте!» Он продолжил: «Не скрою, первоначально я не собирался долго прожить у вас, в первую очередь, чтобы пересечь возможности возникновения всякого рода недоразумения, который мог бы каким-то образом отразиться на Вашей репутации. Надеюсь, Вы понимаете, о чём я говорю? Поэтому охотно не общался с вами, разве что в пределах разумного приличия. Дабы сохранить своё достоинство, пока находясь в шатком положении, к своему стыду буду вынужден притеснять вас». Приведя дух, он честно признался, что не был настроен развить отношения с ней. Тем более, что его душевная рана потери другой прекрасной барышни ещё не заживает, и кошмары по-прежнему снятся ему. Она побледнела, медленно вставая с дивана, начала ходить кругами по гостиной, всякий подкрадываясь к двери, хотела убедиться, не подслушивает ли кто-нибудь за дверью. Размышляя над значением его заявления, она долго молчала, затем остановилась прямо лицом к нему и тихо, почти шёпотом, произнесла: «Очень интересно! Действительно ли Вам так плохо в нашей квартире, или Вас не устраивает неустроенность интерьера? Я же говорила Вам, что мы сами на днях только-только съехались, и ещё не успели благоустроить квартиру. Вот-вот собираюсь провести косметический ремонт». И впервые за это время улыбнулась. Улыбка, однако, у неё получилась какой-то натянутой, неестественной и слишком вежливой: «Сегодня, во время прогулки Вы мимолётно заговорили о родстве душ. Хотелось бы узнать, что Вы имели в виду, и, ещё, существует ли такое понятие как родство душ? И вообще есть ли у Господа собственная пара для каждого человека?» – проговорила негромко. Он явно растерялся, не готовый к такому повороту. Но быстро сообразив замысел выбранной тактики своей собеседницы, и мысленно одобряя её позицию, после небольшой паузы радостно ответил: «Позвольте сперва удовлетворить, «усмирить», Ваше возмущение! Знаете, барышня, я не имею малейшего представления о квартирном обмене и о том, как люди здесь съезжаются, разъезжаются, продают жильё меньшей площади и покупают большей. Мы выросли в частных домах. Не во всём мире люди знакомы с понятием ведомственного либо муниципального жилья. Вернее, ведомственное жильё во многих странах существует, но не везде подлежит приватизации. Не забудьте, что и здесь до распада советской государственности не существовало права частной собственности и наследования. А в нашей стране люди вообще не имеют представления о коммунальном жилье…» – Затем, немного подумав, поменял тему и ответил на заданный вопрос: