– Когда состоялось притяжение души, всё остальное не важно.
В ответ, он шепнул ей на ухо: «Это судьба…»
Некоторое время шли молча, слушая только шорох жёлтых листьев под своими ногами ... Откуда-то поднялся прохладный ветер. Солнечный спектр сквозь трясущиеся листья рассыпал на них свою золотую пыль. Собачка «Забава» возбужденно прыгнула, кидаясь на танцующие под ветром листья. Барышня нежно держала его за руку, и слегка зажмуривая глаза, свободной рукой подправила свои волосы. Он остановился, чтобы не мешать ей, держа правой рукой тяжелую сумку с продуктами и принадлежностями отдыха на лоне природы. Она, поднимая голову, вопросительно на него посмотрела. Он, однако, не проявляя никакой реакции, молча двинулся вперёд. Она наклонилась к нему и движением головы показала небольшую поляну на левой стороне дороги:
– Вон там мы расположимся!
Поворачивая голову в ту сторону, он увидел перед собой чудесную картину, ощутил себя в этаком волшебном мире. Перед ними открывались врата райского уголка: на фоне лесного массива появился маленький островок, окружённый высокими берёзами. С востока тёк ручеёк, а в средине березовой рощи стояло несколько деревьев хвойной породы, а под ними лежали два здоровенных бревна. Собачка «Забава» первой побежала туда, виляя хвостиком, нежно гавкала, словно звала их к себе. Поле было здесь покрыто мягкой зелёной травой. А природа на редкость щедра: своей магией она словно манила их к себе, выставляя напоказ во всём великолепии хмельную осень! Небо по-прежнему оставалось безоблачным, солнце сияло. Его лучи, проникая сквозь разноцветные листья, тут же расщеплялись, создавая этакую красивую радужную пыль. Веяние свежего ветра их бодрило, а пьяный листопад своей вызывающей манерой ничего не оставлял им, кроме как принять его позицию! Здесь они и развернули свою полевую кухню и весело провели время, аж до самого заката солнца.
Жизнь на новом жилье ничего хорошего ему не сулила. Статус «гость» в буквальном смысле угнетал его, обязывая его вести себя ограниченно и подобающе. А он привык везде и всегда чувствовать себя хозяином положения, располагая полной свободой в своих действиях, а здесь он был лишён этой возможности.
Новая жизнь на новом месте ничего обнадёживающего ему не предвещала. С самых первых моментов своего нахождения в этой микросреде он ощущал себя в мрачном омуте, напоминающем обитель зла. С этого омута он стал по-новому ощущать страшную приземлённость окружающей среды, кожей душный смрад человеческого мира, испытывая на себе скользкий обман в виде нормы, духовную пустоту – как жизненное правило, нищету внутреннюю и внешнюю как признанный образец обитания. По сути это был первый опыт непосредственного вхождения в русское бытие, вскоре приведший к тяжелейшим душевным потрясениям и усугубивший и без того неотвратимость тотального бедствия в его жизни. Сам он оценил его [опыт] как зловещий признак извечной беды, проклятый эпизод вынужденного проживания с чужой семьёй; эпизод, открывший ему окно в плоскость инобытия, непредвиденного скольжения по иному измерению судьбы. Именно с этого рокового окна он и окунулся в русское житейское море, подвергся коварству и подлости мерзких нелюдей, обитающих в вонючем омуте, именуемом российским быдлом. Новая жизнь на новом жилище ознаменовалась завершением его холостяцкой жизни, став лейтмотивом невыносимой слепой вражды лжеродственников его гражданской жены с ним и его жены, имевшей своим последствием длительное его скитание по всей территории мегаполиса. Как это произошло?