Все ребята стояли очень близко, но я был единственным, кто мог слышать голос мертвеца. Первым, что он произнес, было мое имя.
— Джейкоб.
Меня пронизал ужас.
— Что?
— Я был мертв. — Его речь была медленной и тягучей, как патока. Он тут же поправился: — Я мертв.
— Расскажите мне, что случилось, — попросил я. — Вы помните?
Воцарилась тишина. Только ветер свистел снаружи. Потом он произнес что-то, чего я не расслышал.
— Повторите, что вы сказали, Мартин, я вас очень прошу.
— Он меня убил, — прошептал мертвец.
— Кто?
— Мой старик.
— Вы хотите сказать — Огги? Ваш дядюшка?
— Мой старик, — повторил Мартин. — Он вырос и стал сильным, очень сильным.
— Кто стал сильным, Мартин?
Его глаз закрылся, и я решил, что он замолк уже навсегда. Я посмотрел на Еноха. Он кивнул. Сердце у него в руке продолжало биться.
Прикрытый веком глаз Мартина дернулся. Он снова заговорил, медленно, но отчетливо, как будто декламируя стихи.
— Сотню поколений он спал, свернувшись, как плод в таинственном лоне земли, оплетенном корнями деревьев, пока лопата фермера не подняла его наверх, — грубая рука повитухи со странным урожаем на ладони.
Мартин замолк. Его губы дрожали.
— Что он говорит? — шепотом спросила Эмма, не сводившая с меня глаз.
— Не знаю, — ответил я. — Но это похоже на стихи.
Голос Мартина задрожал и одновременно окреп. Теперь его слышали и все остальные.
— Он возлежит здесь в черноте — чернее сажи нежное лицо, усохли руки, ноги, в головешки обратясь, в обломки кораблекрушенья… Остатки плоти — что увядшая лоза!
Наконец-то я узнал эти стихи. Их написал сам Мартин, посвятив болотному мальчику.
— О, Джейкоб! Я так хорошо о нем заботился! — произнес он. — Я протирал стекло. Я дал ему дом! Я относился к нему, как к собственному ребенку, пострадавшему от чужой жестокости. Я подарил ему столько тепла и заботы, но… — Он затрясся. По его щеке покатилась и тут же замерзла слеза. — Но он меня убил.
— Вы имеете в виду болотного мальчика? Старика?
— Отправьте меня обратно, — взмолился Мартин. — Мне больно.
Его холодные пальцы сжимали мое плечо, а голос звучал все тише.
Я посмотрел на Еноха, прося его о помощи. Он крепче стиснул сердце и покачал головой.
— Времени почти не осталось, дружище. Поторопись.
И тут я кое-что понял. Хотя Мартин явно описывал болотного мальчика, его убил вовсе не он. Они становятся видны всем остальным, когда едят, — рассказывала мне мисс Сапсан. — То есть когда уже слишком поздно. Мартин увидел пустоту. Ночью, под дождем, когда это страшное существо рвало его на куски. Он принял его за самый ценный экспонат своего музея.