– Ш-ш-ш. – Леди Фанчер погладила Эмею по руке и оглянулась на Эмму, молча взывая о помощи.
Помня наставление лорда Фанчера – «Отвлекайте!», – Эмма поспешила к леди де Гиньяр.
– Пойдемте в обеденный зал, слуги уже накрыли столы к ужину. Я знаю, что еще рановато, но наша дорогая леди Фанчер выглядит бледной, ей нужно перекусить. Леди де Гиньяр, вы поможете мне проводить ее туда?
Леди Фанчер чуть покачнулась.
Леди де Гиньяр посмотрела на подругу и сразу согласилась, что ей нужно помочь, потому что ее дорогая Элеонора – Эмея говорила пронзительным шепотом, слышным во всем холле, – беременна.
Очевидно, леди Фанчер поделилась своей тайной с леди де Гиньяр, и по сердитому выражению лица леди Фанчер было ясно, что она жалеет об этом.
Эмма проследила, чтобы дамы поужинали, проводила в их смежные номера на третьем этаже, помогла переодеться ко сну и улечься в постель. Она рада была очутиться в своей опрятной комнатке на чердаке, одной из трех дюжин комнат, предназначенных для личных горничных и компаньонок, которые сопровождали дам на курорт. Очевидно, владелец отеля считал, что если слуги устроены удобно, то их хозяева задержатся на курорте подольше.
Здесь, под самой крышей, солнце днем пекло немилосердно, поэтому Эмма подошла к окну и распахнула его, впустив ночной воздух. До земли четыре этажа, мансардные окна были врезаны в наклонную черепичную крышу. В небе, столь глубоком и темном, что оно напоминало о вечности, мерцали звезды. Огни города искрились сквозь близлежащий густой лес.
Словно повинуясь какому-то сигналу, сердце Эммы застучало быстрее. По спине побежали мурашки. Она зашла в глушь, встретила волка. И ее спас… она не знала кто. Или что. Она не могла вспомнить, но когда вспомнит, это будет означать… что же это будет означать?
Эмма ощутила слабость во всем теле. Отпрянув от окна, девушка закрыла лицо руками. Она старалась прогнать непрошеные мысли, которых так страшилась…
Вдохнув глоток свежего, холодного воздуха, Эмма справилась со своими эмоциями.
Горничная распаковала все ее вещи, повесила в шкаф скромное платье, положила белье в ящики, так что Эмме осталось лишь расчесать длинные волосы, заплести их в косу и надеть ночную рубашку. Рукава доходили до запястий, а тело было спрятано от горла до пальцев ног. Но все это было обманчиво, поскольку ткань была такая старая и выношенная, что походила на кисею. Эмма накинула любимую шаль, откинула покрывало и со свечой в руке обследовала простыни. Они были чистые и белые. Стеганое одеяло тоже белое и толстое. Она легла и утонула в пышной перине. Взбив подушки, Эмма предалась отдыху.