В этот, запомнившейся мне на всю оставшуюся жизнь миг, раздался громогласный приказ де Конеля. Майор скомандовал залп. Он был прав, ничего иного в данной ситуации нам не оставалось. Голос майора звучал решительно и даже весело. Наш командир был рад одним ударом завершить затянувшееся противостояние.
Оглушительно выпалили ружья. Но за мгновение до этого дикари, наконец, распознав своим острым звериным чутьем какую судьбу уготовил им предводитель пришельцев, кинулись прямо на ружейные стволы.
Как я уже упоминал, мне довелось стоять на левом фланге шеренги предводительствуемой лейтенантом Бройлем. Солдат рядом со мной почти не было. Охотники, переселенцы, двое проводников-кайнога, гребцы с барки господина Лаво. Наши выстрелы грянули вразнобой. Все заволокло дымом. Крики, стоны, звуки падающих тел… Я едва успел выхватить из-за пояса второй пистолет, как из клубов дыма возник широкоплечий окровавленный дикарь. Клянусь, на его размалеванном лице сияла зловещая улыбка…
Катрин видела тот бой воочию. Пусть во сне, зато до мельчайших подробностей.
…На ногах оставалась едва ли треть окруженных хаяда. Большинство старших вождей были убиты первым же залпом, поскольку именно в них, украшенных перьями и амулетами, и целилась большая часть стрелков отряда де Конеля. Еще нескольких индейцев свалили пистолетные выстрелы в упор. И всего лишь десяток хаяда дорвались до шеренг белых пришельцев…
Над завесой не успевшего рассеяться порохового дыма взлетел гортанный боевой клич.
Еще никогда даже самые опытные ветераны из солдат и рейнджеров майора де Конеля не сталкивались со столь яростной и самоубийственной атакой. Хаяда не пытались прорваться. Они убивали.
Мелькали ножи и томагавки. Солдаты отбивались, не успев примкнуть штыки. Поселенцам и гребцам было проще, топоры и тесаки все носили у пояса. Но состязаться в плотной резне с разъяренными индейцами не мог практически никто. Одинокие воины-хаяда терзали рассыпавшиеся шеренги, как волки стадо овец. Вопли людей, погибающих под дурно откованными индейскими ножами, огласили холм. Солдаты и поселенцы валились наземь со вспоротыми животами, перерезанными глотками и ранами в спинах. Лейтенант Валлер упал с лицом размозженным прикладом старого мушкета, который один из краснокожих воинов, завладевший брошенным оружием, использовал как палицу. Майор де Конель тщетно собирал вокруг себя солдат. Смешение в рядах солдат и поселенцев, призванное сплотить шеренги для точной стрельбы, теперь сыграло против экспедиционного отряда. В довершение всех бед, в тыл лагеря ударили затаившиеся на опушке индейцы. Помочь отправившимся на переговоры и окруженным вождям два десятка воинов не могли, но теперь, воспользовавшись тем, что внимание охраны лагеря было отвлеченно, хаяда подкрались вплотную к палаткам, окруженным недостроенным частоколом. Часовые в одно мгновение пали от выпущенных почти в упор стрел, и краснокожие ворвались в периметр лагеря. Визг женщин, крики раненых привлекли внимание майора де Конеля слишком поздно. Впрочем, заметь он нападение минутой раньше, помочь лагерю солдаты все равно не смогли бы. Отразить нападение на тылы пытались лишь бомбардиры, оставленные у бездействующих гаубиц.