И дело не в том, что пришли чужие. Не только в этом. Раздражало, что деньги тратились не на удовольствия, не с тем размахом, который был присущ сибирским купцам, а рассчитывались с жестким прагматизмом. То самое целевое использование средств. Плюс совсем не совковое отношение к тому, что принято было еще недавно называть «заботой о народе». Раньше же все демонстрировали любовь к народу. Часть дохода, небольшую сравнительно, брали бартером — подержанными автомобилями, которые по бросовым ценам раздавали, и народу перепадало, ширпотребом, продуктами питания. Народу же надо подбросить. То есть часть выдавали деньгами, а часть зарплаты — вот таким бартером. А эти сразу наступили на горло этой песне. Второе: всякие закидоны с дворцами, международными аэропортами на голом месте в тундре (такое тоже было), небоскребом среди трущоб — такие бессмысленные траты, которые финансировали нефтяные компании, были прекращены.
Он стал хорошим хозяином. Я вам скажу: когда они покупали ЮКОС, никто, еще раз — никто не мог обоснованно назвать цену ни одной производственной мощности. За очень короткий период (с 1989 по 1992 год) у нас была сломана денежная система и система ценообразования. Вот основные средства… Когда при советской власти бурили эту скважину, потратили 1 млн рублей — тех рублей, старых. Потом в 1992 году поставили новый электромотор, который стоит 25 млн рублей, теперешних. И забили два колышка осиновых по 1 млн рублей уже 1993 года. Сколько стоит теперь эта скважина? Что хочу, то и ворочу. Иными словами, можно было сравнивать по принципу: вот аналогичная скважина в таком же состоянии в штате Техас, сколько она стоит. Но ведь это не сравнимо — другая страна, другое производство, другая система, другая ситуация. У меня к ребятам этого упрека нет — что купили за копейки. Тут даже не надо обладать особой экономической грамотностью, чтобы понимать, что иного способа приватизации — быстрого — не было. Если бы у нас рядом с Горбачевым был Дэн Сяопин и эту трансформацию производили бы не в порядке экстренной хирургии, а терапии, растянутой на 10–15 лет… Но такой возможности не было. Экономика обрушилась. Вспомните голые полки в магазинах. Сердце остановилось, нужен был электрошок. Упреки надо бросать тем, кто за 10 лет до 1991 года постепенно опускал нашу экономику.
Интересы Хархардина просто в силу его должности были диаметрально противоположными интересам Ходорковского. Ему-то надо было выбить из компании как можно больше для местных нужд. А компании надо было оптимизировать расходы. На самом деле от нефтянки в этом сибирском крае жизнь людей зависит на 95 %. И все это прекрасно понимали. До открытия здесь первых нефтяных месторождений на территории, если брать вместе Ямал и Ханты, в 1,5 млн кв. км проживали порядка 200 000 человек. Половина в чумах — кочевали вместе с оленями. Хархардин очень интересно сравнил этот западносибирский край с Сахарой, но со знаком минус: «В Сахаре песок и выжженная земля, а тут болота, озера и реки. Там плюс 50, здесь минус 50. И достаточно редкие вкрапления тайги, но в основном болота. Естественно, жизнь туда пришла, когда нашли нефть и газ, — в 60-х годах прошлого века. И самое интересное, расселялся народ там тоже по принципу Сахары — в оазисах. Вдоль рек Обь и Иртыш. Так появились города, начиная с Сургута и кончая Ханты-Мансийском. Все, что есть в этих краях, жизнь этого региона завязана на нефтянку».