Леонид Невзлин: Мы жили тогда с Мишей в Сколково и делили дом пополам. Помню, что меня разбудил рано утром звонок, еще семи не было. Звонил Леня Симановский, который занимался региональной политикой. И Симановский мне говорит прерывающимся голосом: «Представляешь, сейчас иду на встречу с Петуховым, а там его убили, все лежат, мозги на асфальте…» Какие-то такие жуткие слова. Я спросил, как убили. Он говорит: «Расстреляли. А мы вчера с ним обо всем договорились, и я шел подписывать соглашение». Речь шла о новых договоренностях по форме и методам уплаты местных налогов. Симановский то ли уже позвонил Ходорковскому, то ли собирался звонить. Я оделся, пошел к Ходорковскому. Он был жутко мрачный, уже знал. Ему в этот день 35 лет исполнялось. У нас на вечер было запланировано юкосовское мероприятие по поводу его дня рождения: для своих, менеджеров, партнеров, гостей… Он сказал, что надо отменять день рождения и ехать туда. Настроение было поганое, мрачное. Многие звонили, безопасность ему докладывала, что произошло.
Я не помню уже точно, но мне кажется, мы все вместе, акционеры, обсуждали ситуацию. Понятно было, что сейчас на нас попрут. И накал страстей там, в Юганске, был хуже, чем можно было предположить.
Ты знаешь, я же в Юганске никогда не был. Но понятно, что там происходило. Это был предкризисный период, период самой низкой цены на нефть ($8 за баррель. — НГ), период отсрочек в зарплатах, проблем с бюджетниками. Плюс еще Петухов любил «развести» не в нашу пользу… Поэтому какой любви к нам можно было ожидать от людей? Любви добились, когда цены на нефть выросли и эффективность работы повысилась. Потом они же любили Ходорковского, года с 1999-го и дальше. А до этого с любовью было тяжело.
Миша на следующий день, если не ошибаюсь, улетел в Юганск. Я помню, что вечером мы собрались узкой группой — акционеры и ближайшие друзья — поговорить и как бы отметить его день рождения. Хотя никаким отмечанием это назвать было нельзя, в основном обсуждали сложившуюся ситуацию. И он улетел туда, и получил там по полной программе. Я бы в жизни не полетел в той обстановке, но Миша полетел.
Наша служба безопасности сотрудничала с органами, у них была информация о раскрытии, были контакты с прокурором Беланом, была публикация в газете, где говорилось, что это имеет отношение не к ЮКОСу, а к каким-то криминальным разборкам. Там кого-то посадили, кого-то допрашивали, кого-то объявили в розыск. Это и в 2000-е они еще расследовали. И были результаты, так что в отношении нас уже все успокоились. А когда начался «наезд» на ЮКОС, это расследование свернули.