Борис Ходорковский подтрунивает над женой, называет ее «буржуйкой», толкает меня в бок: «Спроси, спроси буржуйку, чего она связалась с плебеем?» Она не отвечает. Единственное, что я поняла из отрывочных воспоминаний, что отец Марины занимал солидный пост в каком-то министерстве, оставаясь при этом беспартийным, что было большой редкостью. А отец Ходорковского потерял в войну отца. С сестрой и мамой вернулся из эвакуации в Москву. Жили в подвале, очень тяжело. Мама целый день на работе. Он беспризорничал, пел жалостливые песни в электричках, за что давали поесть или копейку. Подворовывал, говорит, и это было. Потом взялся за ум, пошел в армию, потом в техникум, там и познакомился с Мариной.
Этот мезальянс между «буржуйкой» и бывшим «шпаной» превратился в счастливый долголетний брак. Дома у них хорошо. Никогда нет ощущения тоски и безнадежности. И когда после вынесения второго приговора их сыну — 13 лет лишения свободы — мы с подругами заехали посмотреть, как они там справляются с ситуацией, в ответ на аккуратные вопросы я получила простой и исчерпывающий ответ Марины Ходорковской: «Ну что ты волнуешься? Мне тут из-за гостей некогда погладить!» Мать миллиардера, а ныне заключенного Михаила Ходорковского жила и живет без прислуги. Сама ездит на рынок, сама готовит, гладит. А еще она освоила компьютер и любит «чатиться» по скайпу.
Борис Ходорковский: Мишка работал с 14 лет. Ну вот он мальчишкой еще придет, говорит: «Хочу проигрыватель». Я говорю: «Пойди заработай». Конечно, я мог купить ему проигрыватель. Но считал, что он должен сам… Он работал дворником. Мне даже интересно было иногда: вот девчонки со школы идут, а он метет. Ничего, может, и смущался, но мел. Хлеб разгружал, ездил в стройотряд потом, в институте. Подрабатывал все время. Я считаю, что человек должен все сам постичь. И всегда интересовался химией. С раннего детства.
Марина Ходорковская помнит, как он в школе подошел к учительнице и спросил: «А вот когда я вырасту и будут уроки химии, то все эти баночки и порошки останутся?» Упросил отца сделать в подвале дома лабораторию. Отец согласился при одном условии: сначала парень должен был теоретически обосновать опыт, а потом уже его ставить. Но мальчик довольно быстро просек, что отец только делает вид, что понимает что-то в химии, и стал мухлевать с теорией. Смеялись.
Борис Ходорковский: А опыты он ставил. Ну, не буду рассказывать, что они там подкладывали на стул преподавателю… Бывало, что я сердился, конечно. Но не порол. Считал и до сих пор считаю, что это не метод. Надо доказывать, чтобы человек понял. А пороть — нет смысла…